Жесткая посадка
Шрифт:
— Сразу уснул, — сообщил Шеферд, опустившись в кресло.
Под подушкой оказалось что-то твердое, и он вытащил книжку в бумажной обложке. Филипп Рот. «Запятнанная репутация». Место, на котором она остановилась, было отмечено загнутым углом. Шеферд понюхал книгу, думая о том дне, когда Сью в последний раз отложила ее в сторону. Интересно, понравился ли ей роман и собиралась ли она рекомендовать его ему для чтения. Сью всегда так делала, если произведение увлекало ее по-настоящему. Иногда они сидели рядом и часами беседовали о прочитанных книгах. Сью прихлебывала белое вино, он пил виски, и, по правде
— Я была в школе, — сказала Мойра. — Там заявили, что он может не ходить на занятия столько, сколько нужно.
— Хорошо, — промолвил Шеферд, глотнув из бокала. — Спасибо. Ужин великолепный.
Он сделал еще глоток и поставил бокал на кофейный столик.
— Как Том?
— Очень переживает. Его заместитель в отпуске, поэтому ему пришлось остаться на работе. Он приедет в выходные дни.
— Надо ему позвонить.
— На твоем месте, я бы лучше не трогала его, — предупредила Мойра. — Доктор выписал ему какое-то лекарство. — Она поморщилась. — Он и мне что-то прописал, но я обойдусь.
На глазах у нее снова появились слезы, и она вытерла их носовым платком.
— Я не была на похоронах уже двадцать шесть лет, с тех пор как умер мой отец, — продолжила она. — Мне всегда везло. В семье брата все хорошо, а родственники Тома, похоже, будут жить вечно. Я думала, Бог к нам благоволит. И вот теперь...
Она расплакалась, прижав к лицу платок.
— Что мы должны делать? Наверное, нужны какие-то распоряжения?
Шеферду никогда не приходилось устраивать похороны, и он не знал, с чего начать.
— Я звонила в местную фирму. Они все организуют. Я дала им номер своей кредитной карты. Они сказали...
Голос Мойры утонул в слезах.
Шеферд оглядел гостиную. Присутствие Сью чувствовалось повсюду. В книгах, которые она читала. В телевизионной программе на журнальном столике, раскрытой на позавчерашнем дне. Взятая ею напрокат видеокассета все еще стояла на полке, ожидая, когда ее вернут обратно. Бумажка со списком покупок в магазине: шампунь, чай, пакеты для мусора. Память у Сью была хуже, чем у Шеферда, и она постоянно писала самой себе записочки, чтобы не забыть, какие дела необходимо выполнить. Он часто подтрунивал над ней по этому поводу. Когда они вместе ходили в супермаркет, Шеферд лишь раз смотрел в ее памятку и больше туда не заглядывал. Адреса и телефонные номера Сью хранила в записных книжках и электронном органайзере, а Шеферд держал все в голове. Другие мужья забывали о годовщинах и днях рождения, но с Шефердом этого не случалось. Он мог вспомнить любую дату любого события своей жизни — важного или не важного, все равно.
— Чем конкретно ты занимаешься? — спросила Мойра.
— Я не имею права говорить, — ответил Шеферд. — Извини, но это секретная информация.
— Сью с ума сходила из-за того, что тебя никогда не было дома.
— Знаю. Но я не мог поступать иначе.
— В любом случае теперь с этим покончено.
— Мойра! — запротестовал Шеферд.
— Это твой сын, — твердо
— Конечно, на первом. Не надо мне напоминать, что я должен ценить больше всего.
— Кому-то все-таки надо это сделать, — возразила Мойра. — Военную службу ты всегда ставил выше семьи, да и в полиции мало что изменилось.
— Я ушел из армии ради Сью, — тихо промолвил Шеферд.
Ему не хотелось ввязываться в спор, тем более что он уже тысячу раз ссорился из-за этого с женой.
— Она хотела, чтобы у тебя была нормальная работа. А не похождения тайного агента, который занимается бог знает чем.
— Ей не следовало сообщать тебе, чем я занимаюсь. Какой смысл работать под прикрытием, когда люди кричат об этом со всех крыш.
Мойра мрачно взглянула на него.
— Похоже, ты так и не понял, Дэниел, что семья важнее всего. Сью ничего от меня не скрывала.
Шеферд знал, что Сью скрывала от матери множество вещей. Как они занимались любовью в ванной, когда Мойра и ее муж сидели внизу и смотрели «Жителей Ист-Энда». Про уплотнение, которое он нашел у нее у груди, и о том, как потом Сью несколько недель не могла спокойно спать, пока врачи не признали опухоль доброкачественной. Шеферд знал, что на свете нет ничего важнее семьи, но Мойра не понимала, что он и был для Сью семьей. Он и Лайам.
— Это очень важная работа, Мойра.
— Но ты на нее не вернешься, верно?
— Все не так просто.
— Нет, нет! — воскликнула она. — Все очень просто. У тебя есть выбор — работа или сын.
Шеферд взялся за голову.
— Мойра... — пробормотал он.
— Сью еще не успели похоронить, а у тебя на уме уже одна работа. Ты подсел на адреналин, вот в чем дело. Мы говорили Сью — если свяжешься с десантником, не жди ничего хорошего. Все вы одинаковые. Вам нужна опасность, смертельный риск. Этим ты занимался в САС, то же делаешь и сейчас. Точь-в-точь как наркоман — главное, получить дозу.
— Это несправедливо.
— Конечно, несправедливо. Ставить свою работу выше благополучия сына — и ради чего? Деньги тут ни при чем, правда? За то время, что ты проводишь вне дома, можно больше заработать на заводе. — Она кивнула на комнату. — Посмотри! Та же мебель, что и в Херефорде. Том и я купили вам кровать и гардероб. А ваш ковер — через него видно пол. Не знаю, что ты ценишь в своей работе, но явно не высокую зарплату.
— Дело не в деньгах!
— Еще бы. Получить кайф, вот чего ты желаешь.
— Я хочу изменить мир к лучшему. Сделать его немного безопаснее.
Мойра хрипло рассмеялась.
— Неужели? По-твоему, за последние двадцать лет мир стал безопаснее? Я так не думаю.
— Он был бы гораздо хуже, если бы мы не выполняли свою работу, — возразил Шеферд, но сразу усомнился в своих словах.
Большая часть его работы состояла в том, чтобы ловить наркодилеров и уличных торговцев зельем, однако количество поступавших в страну наркотиков с каждым годом возрастало. На месте одного преступника, которого он сажал за решетку, появлялись двое новых. Но Джералда Карпентера нельзя было просто отпустить. Не важно, кто придет вместо него, — он не должен уйти безнаказанным после того, что натворил. Мойра хотела что-то сказать, но Шеферд остановил ее, подняв руку.