Жесткй вариант
Шрифт:
Кифарский хлопнул дверцей и шутливо приказал мне не опаздывать. Это его демонстративно-напыщенное распоряжение я воспринял как шутку. А с точки зрения сидевших на лавочке и выглядывавших в окна соседей Кифарского, все выглядело по-другому.
Дорого бы я заплатил, чтобы наша с ним встреча через восемнадцать лет оказалась просто случайностью.
4
Гуляева я нашел по горсправке — не хотелось беспокоить и без того занятую местную милицию.
Старик
В глубине двора хлопнула дверь, залаяла собака; на лай откликнулась вторая. «У него что, две собаки, что ли?» — подумал я. Но ошибся. Через секунду окрестности огласились таким лаем, что стало понятно: за забором проходил симпозиум собак Приазовья, на который были приглашены делегации ближнего и дальнего зарубежья.
Морзянка и фамилия Коробейникова сработали лучше всякой визитки. Оценив нас с «ниссаном» профессиональным взглядом, хозяин улыбнулся и протянул мне руку.
— Вениаминов, — представился я. — Игорь.
— Никитич, — ответил он коротко. — Сейчас ворота отопру.
На вид ему было лет пятьдесят, но если бы не седая, как лунь, башка, можно было бы дать на пяток меньше.
Двор Никитича разделялся на три участка: сад, огород и собачий питомник. Кроме крупных, породистых «кавказцев» в двадцати клетках двухэтажного вольера, меня встречал десяток «немцев», сенбернаров, водолазов и разномастных щенков, гулявших без привязи. Выйти из машины означало бы самоубийство.
— Альфа!.. Вымпел!.. Байкал!.. Алтай!.. Кабул!.. Душман!.. — властно позвал хозяин. — Зойка!.. Машка!.. Кардан!.. Шериф!.. Пуля!..
Собачки поочередно отбегали в сторону от машины, уводя за собой несмышленых щенков, и садились, образовывая круг диаметром десять метров. Такую дисциплину до сих пор я видел только у нас в «Альфе».
— Выходи, не бойся, — распахнул дверцу Никитич. — Те, которые гуляют, не кусаются. А которые кусаются — не гуляют.
Я соскочил с подножки. Насыщенный зеленью двор дышал свежестью. Крытый шифером домик с верандой служил, наверно, вольером для хозяина.
— Цыц! — крикнул он. В конференц-зале установилась тишина. Какой-то младший научный сотрудник вякнул не по теме доклада и тут же получил широкомасштабной сенбернарьей лапой по загривку. — Айда, искупаемся, — позвал меня Никитич и пошел в противоположную морю сторону по дорожке, протоптанной вокруг дома.
Я пошел за ним под усиленным конвоем. Шаг вправо, влево, назад, равно как и прыжок вверх, был бы истолкован как попытка отклонения от маршрута — меня бы съели вместе с пистолетом и суточными.
С тыльной стороны привилегированного вольера голубел бассейн пять на десять метров, любовно
Немногословный Никитич разделся до трусов и, оттолкнувшись от бетонного края, почти вертикально ушел под воду. Я последовал за ним.
— У-ух-х!.. — вынырнув, ошалело посмотрел на Никитича. Вода оказалась обжигающе ледяной.
Он засмеялся:
— Я сюда воду из артезианской скважины качаю. Если хочешь потеплее — море недалеко.
— Здорово! — проплыв туда и обратно по диагонали, не удержался я от восторга. — В жизни ничего подобного не видел!
Бассейн обступили собаки, высунув языки, с завистью смотрели на нас.
— Машка хорошая, умная собачка, — подплыв к одной из немецких овчарок, галантно поцеловал ей лапу Никитич. — И Алтай хороший. Скоро обед, ребята.
Забор, навес, беседку и уборную на заднем дворике сплошь оплетал виноград. Спелые гроздья лопались на солнце и искрились каплями сладкого липкого сока. Если это был не рай, то еще более усовершенствованное его подобие. Впервые мне захотелось выйти на пенсию.
— Чьи же это красавцы? — спросил я у Никитича, когда он вынырнул в очередной раз.
— Ничьи. Собрались вместе и живем. А я у них вроде за вожака. Всех нас в свое время из органов списали.
О семье я у Никитича спрашивать не стал, посчитав, что на первый раз вопросов достаточно. Он подтянулся на руках и выбросил на берег мускулистое тело, на котором было столько шрамов, сколько мне лет, а может, и того больше.
Мы прошли в беседку. На столе появилась корзина с фруктами и белым хлебом. Для утоления жажды предлагался сок ассорти.
— Как там Белокаменная? — поинтересовался он с грустинкой, наполняя пол-литровые глиняные кружки. — Ребята как?.. Коробейников, значит, Управление получил?
Я коротко поведал о тех, кого знал, стараясь не давить на мозоль списанному вожаку стаи.
— Жаль, вы фруктов не едите, — вздохнул он. Я не сразу понял, к кому он обращался. — Тебе, Верка, после родов очень бы полезно соку попить. — Со мной и питомцами он разговаривал одинаково, так что вскоре я почувствовал, что еще немного — и залаю. — Машина ментовская у тебя откуда?
При всем моем добром отношении к Никитичу и с учетом рекомендации Коробейникова я предпочел обойти подробности своего задания, лишь в общих чертах коснувшись межведомственных отношений и пунктиром обозначив цель визита в Градинск.
Никитич медленно нарезал маленьким ножичком очищенную от кожуры грушу и клал по ломтику в рот.
— Ну а ты-то чем провинился? — буркнул, не поднимая на меня глаз. — Кажется, не твой профиль?
Я честно пожал плечами.
— Вы работали в Градинске? — спросил, желая извлечь из нашей встречи практическую пользу.