Жестокая болезнь
Шрифт:
Аддисин была широко разрекламированным дизайнером интерьеров до того, как я перевернула ее жизнь. Хотя я понимаю, почему никогда не проводилось никакого расследования его смерти и почему Аддисин никогда не подозревали в связи с этим.
Честно говоря, это весомый прорыв. Без каких-либо доказательств даже Миа, которая презирала подругу настолько, что наняла меня, никогда не думала, что Аддисин способна на убийство.
Однако Аддисин всегда хотела того, что есть у Мии, и если Аддисин не могла заполучить мужчину Мии, то и не отдала бы его никому. Такова была натура
Поскольку в то время я не знала сострадания, не могла сложить кусочки головоломки вместе, чтобы увидеть общую картину. Я слишком пристально вглядывалась в абстрактное изображение. Прочитав токсикологический отчет и просмотрев записи моего разговора с Мией, применив мое новое мышление, я смогла сделать шаг назад и увидеть, к каким умным выводам пришел Грейсон.
Аддисин убила человека и обставила все как самоубийство.
Оправдывает ли это то, что мы с Алексом сделали?
Нет. Я никогда не буду пытаться оправдать наши действия. Мы с Алекс отняли у нее жизнь исключительно из эгоистических побуждений. Мы оборвали жизнь, чтобы спасти свою собственную, спасти друг друга.
Испытываю ли я чувство вины?
Нет. Любопытная вещь в эмоциях заключается в следующем: они позволяют нам судить с морально серой точки зрения, которая ставит сердечные дела и наши более глубокие связи и ценности выше банальных законов.
Я полагаю, что большинство женщин оплакивали бы смерть бездомной собаки больше, чем злобной, кровожадной разлучницы.
При наличии правильной мотивации мы можем оправдать почти все.
Странно, но по мере адаптации, я понимаю, что была гораздо более законопослушным психопатом, когда видела мир в черно-белом цвете. Морально серое мировоззрение сделало мои новые планы мести гораздо более креативными и рискованными.
Когда дело дошло до уборки в питомнике, мы решили похоронить Аддисин надлежащим образом. Ну, надлежащим в том смысле, что мы положили ее в землю, а не сожгли останки, чтобы скрыть улики.
Оказывается, лучший способ избавиться от тела — это не избавляться от него вообще. Вот тут моя логика одержала верх над смесью науки и сентиментальности Алекса. Поскольку Грейсону в конечном итоге потребуются доказательства того, что мы справились с «незаконченным делом», нам понадобится доступ к телу. И поскольку тело не может внезапно исчезнуть за одну ночь, мы решили держаться поближе.
Кроме того, мы не можем просто повесить убийство на нашего козла отпущения — ведь он уже вне игры.
Во время переезда на Гору Дьявола в моих оповещениях появилось сообщение о том, что Шейн Брюстер умер от удушья в своей камере предварительного заключения. Как оказалось, у Брюстера была очень серьезная аллергия на моллюсков.
Власти предположили, что либо Брюстер не выдержал тюремного заключения и нашел способ покончить с собой, либо кого-то послали убрать его, пока он не переключился на более крупного игрока.
Обе теории приемлемы, но вот что мы с Алексом знаем: Брюстер был не в себе.
После взлома информации заключенных я удостоверилась, что Брюстер встречался с криминальным психологом по делу.
Дуэт чудиков.
Это делает нас с Алексом единственными оставшимися незавершенными делами.
Прибыв на Гору Дьявола с нашим «грузом», упакованным в грузовичок, мы приобрели потрепанный временем особняк в стиле Тюдор в ближайшем городе, после чего приступили к строительству нового коттеджа на руинах хижины Алекса.
Мы проявили должную осмотрительность и перекопали землю вокруг реки, подтвердив, что останки жертв Мэри и подопытных Алекса были вывезены. Затем похоронили Аддисин прямо там, в земле.
Проект строительства занял десять месяцев. Современный коттедж со всем необходимым для жизни, пристроенный офис для моего нового бизнеса мести и отдельная лаборатория для исследований Алекса.
А потом мы стали ждать.
Прошло еще два месяца. На почту пришло письмо, адресованное нам как раз в тот момент, когда мы начинали осваиваться в новой жизни.
Поздравляю с новым домом и успехом в бизнесе. Давайте как-нибудь выпьем!
Очень кратко, очень загадочно, в стиле Грейсона.
Мы бы могли воспринять это письмо как угрозу. Они дали знать, что следят за нами. И после несчастного случая с Брюстером, как-то не хочется, чтобы Лондон наливала мне выпить. Или послание может быть намеком на будущие планы Лондон относительно химического соединения, которое она украла у Алекса. Я уверена, что у Лондон есть вопросы, требующие ответов. Или…
Возможно, у Лондон и Грейсона просто нет друзей, и это просто дружеское поздравление. Может быть, они действительно хотят прийти дружескую вечеринку, а затем устроить дружеское убийство.
Факт остается фактом, независимо от того, друзья мы, противники или заклятые враги… это не важно. Друзьям, как и врагам, редко, но можно доверять. В конце концов, соперник нужен каждому. Соперничество придает остроты, предотвращает скуку.
Как бы то ни было, мы должны быть готовыми. Нельзя доверять серийному убийце, который, по его собственному признанию, обожает играть в игры.
Откуда нам знать, что перемещенные останки однажды не появятся в новостях просто потому, что дуэту чудиков станет скучно и он захочет оживить свою запутанную личную жизнь?
Поскольку Алекс разбирается в планах на случай непредвиденных обстоятельств, если этот день настанет, у нас есть стратегия. Во-первых, мы сохранили мой лофт в Трайбеке, потому что Ванесса и слышать не хотела о том, чтобы я навсегда покидала город. Я останавливаюсь там, когда приезжаю к «Королеве улья».
И во-вторых: там спрятаны наши средства на случай непредвиденных обстоятельств. Если придется быстро бежать из коттеджа, на чердаке есть все, что нужно. Паспорта. Наличка. Чемоданы, набитые одеждой и предметами первой необходимости. Пит-стоп на пути к свободе.