Жестокая сделка
Шрифт:
— Чем дольше ты будешь бороться со мной, Изабелла, тем хуже будет, — предупреждает Хавьер, и я верю ему. О, как я ему верю.
Итак, я начинаю двигаться.
Он продолжает хлестать меня, пока я это делаю, ремень опускается на мою задницу каждый раз, когда я запинаюсь. Я пытаюсь ползти быстрее, и к тому времени, как добираюсь до скамейки, мои руки и колени ободраны до крови. Хавьер хватает меня за волосы, подтягивая к скамейке.
— Раздвинь ноги, — рычит он. — Или я буду хлестать их, пока ты этого не сделаешь.
Борьба начинает покидать меня, и я безвольно подчиняюсь,
— Хорошая девочка, — говорит Хавьер, и подступающая при этом тошнота слишком сильна, чтобы ее игнорировать. Нет никаких шансов добраться до туалета. Я заваливаюсь на бок, и меня рвет на кафельный пол.
— Блядь! — Хавьер рычит, отскакивая назад. — Ты гребаная грязная пизда! — Его рука хватает меня за щеку, но я слишком измучена и больна, чтобы обращать на это внимание. Я падаю набок, когда он хватает ведро. — Не двигайся, блядь, — говорит он, его голос достаточно угрожающий, чтобы удержать меня на месте, и я безвольно сижу, пока он убирает беспорядок.
— В следующий раз я заставлю тебя есть это с пола, — рычит он, шлепая меня по бедру так сильно, что я вскрикиваю, когда он снова раздвигает мои ноги. — Я собирался насладиться этим, — добавляет он сердитым шипением, как будто злится на меня за то, что я испортила ему удовольствие. — Теперь я едва могу дотронуться до тебя. Но я так или иначе сделаю это.
Мое внимание привлекает вид лезвия, и я перефокусирую взгляд, чтобы увидеть, что он держит в руке опасную бритву. Он улыбается мне, показывая ровные белые зубы на своем красивом лице.
— Сиди тихо, малышка. Я бы не хотел причинить боль этой хорошенькой киске.
Он протягивает руку, смачивая завитки у меня между ног теплой салфеткой.
— Теперь давай посмотрим, насколько это красиво.
Весь процесс кажется невыносимым. На одно дикое мгновение я задаюсь вопросом, смогу ли я выхватить опасную бритву из его рук достаточно быстро, чтобы перерезать ему горло. Я, вероятно, тоже была бы ранена, но в моем несчастье я больше не уверена, что это было бы так уж плохо. Лезвие в опасной близости от внутренней поверхности моего бедра, но я бы предпочла умереть, чем выйти замуж за Диего. А если Найл тоже мертв…
Хавьер внезапно поднимает взгляд, как будто какое-то подсознательное изменение в моей позе подсказало ему, о чем я думаю.
— Не пытайся, — говорит он низким, угрожающим тоном. Лезвие сдвигается, его острый край внезапно прижимается к моему клитору, и я проглатываю крик страха, когда каждый мускул в моем теле замирает. — Тебе это не нужно, малышка, — говорит он с блеском в глазах. — Теперь твое тело предназначено для удовольствия твоего мужа, а не для тебя. Но я склонен оставить это на случай, если у меня будет возможность насладиться тобой, прежде чем отправить обратно. Ничто не доставляет мне большего удовольствия, чем заставить женщину кончить вопреки ее желанию. А теперь, — продолжает он, убирая еще больше густых черных завитков у меня между ног. — Ты собираешься быть хорошей девочкой, Изабелла, и сидеть тихо?
Мне приходится проглотить желчь, подступающую к горлу.
— Да, — шепчу я, слово срывается с языка. Хавьер кивает, выглядя довольным.
—
— Опять плачешь? — Он выглядит сердитым, но когда он оттягивает ткань назад, отсутствие волос означает, что он может ясно видеть всю меня, обнаженную перед ним, от внутренних складочек до клитора, и нарастающее там возбуждение.
— О. — Глубокое рычание в голосе Хавьера звучит почти похотливо, и я отстраняюсь, слезы текут быстрее. — Я надеюсь, ты будешь бороться со мной, малышка, — говорит он, глядя на меня с блеском в глазах. — Это заставляет меня хотеть найти все способы, которыми я могу тебя возбудить, даже когда ты сопротивляешься мне. И если ты будешь сопротивляться достаточно сильно, Диего позволит мне… — Его рука скользит вверх по внутренней стороне моего бедра, останавливаясь прямо перед моей самой интимной плотью. — Я надеюсь, ты будешь сопротивляться.
Затем он встает, откладывает бритвенные принадлежности в сторону и открывает дверь.
— Возвращайся в постель, малышка. Я принесу тебе поесть позже, если будешь хорошо себя вести.
На этот раз я не сопротивляюсь. Идти тяжело, ноги и задница горят от порки, но мне удается голой доковылять до кровати.
— Мне холодно, — шепчу я, и Хавьер смеется.
— Ты должна заработать на одежду, Изабелла. — Он ждет, пока я заберусь на кровать, а затем поворачивается к двери. — Скоро увидимся.
В тот момент, когда дверь за ним закрывается, я начинаю рыдать. Впервые в жизни я знаю, что значит быть одной, по-настоящему, совершенно одной. Я понятия не имею, насколько велика резиденция Хавьера, но он назвал ее крепостью. Никто за мной не придет, уныло думаю я, сворачиваясь калачиком на кровати и натягивая на себя одеяло, чтобы прикрыться.
Я пытаюсь вызвать в памяти мою последнюю ночь с Найлом, поездку в пустыню, ожерелье с драгоценными камнями и гостиничный номер после. Но это только усиливает ноющую боль в моей груди. Я чувствую, что не могу дышать, когда обхватываю себя руками, пытаясь подавить рыдания, чтобы не разозлить Хавьера, если он услышит меня. Думать о Найле только больнее, потому что, если то, что сказали Диего и Хавьер, правда, он мертв из-за меня. А если это не так?
Если он попытается мне помочь, он все равно умрет. Я думала, угрозы Хавьера о том, что случится с любым, кто придет за мной, были просто для того, чтобы напугать меня, но, проведя с ним время, я не так уверена. Я не хочу, чтобы он пострадал еще больше, пытаясь спасти меня. И вообще, зачем ему это? Я солгала ему, причинила боль и подвергла опасности. Я рассказала всем, что заставила его сделать обманом, не зная, кто он такой и какие могут быть последствия. Насколько я знаю, он уже забыл меня и улетел обратно в Штаты, как и планировал, если Диего его не убил.