Жестокие духи

Чо Кэт

Чуну придвинулся к ней. Он тоже уперся ногами в клавиши, и теперь каждое их движение сопровождало звучание нот. Чуну обхватил Сомин рукой за шею. Она держалась за него, как за якорь. И тогда его губы завладели ее.

Сомин чувствовала себя так,

словно она горела, словно она вот-вот превратится в пар. Одежда казалась слишком тесной, и она потянула за воротник, пытаясь сорвать рубашку. Чуну опустил ее руки.

– Куда ты так торопишься? – сказал он с улыбкой, которая почему-то не раздражала ее до полусмерти. На самом деле она вроде как даже показалась Сомин милой. – У нас еще много времени.

– Я чувствую, что если ты не будешь меня целовать, то я, возможно, скоро начну слишком много думать, – выдохнула Сомин.

Она попыталась снова поцеловать его, но по коридору эхом прокатился стук в дверь. Сначала Сомин подумала, что это плод ее воображения. Или, может быть, громкое эхо ее собственного сердца. Но стук раздался снова, и на этот раз к нему присоединился рев:

– Чуну, секки-я! Выходи!

Сомин приподняла бровь:

– Твой друг?

Чуну, похоже, понял, кто это, и застонал, прижавшись лбом к ее лбу. Он крепко держал ее за талию, как будто не хотел отпускать.

– Значит, скорее просто знакомый? – спросила Сомин.

– Не ходи никуда, – велел Чуну, прежде чем протопать по коридору.

Сомин подумывала пропустить его приказ мимо ушей и пойти следом, но решила,

что от нечистых делишек Чуну лучше держаться подальше. Она осмотрела себя. Волосы выбились из хвоста. А рубашка была помята и наполовину задрана. Сомин одернула ее. Наверное, это к лучшему. Если бы все зашло еще дальше, утром она определенно возненавидела бы себя.

По коридору эхом пронесся громкий треск, а за ним – глухой звук удара. Наплевав на просьбу Чуну остаться, Сомин выбежала в прихожую – и раскрыла рот от удивления.

Если бы она не знала, что ее близкая подруга на самом деле мифическая девятихвостая лисица, Сомин бы не поверила в то, что перед ней предстало. Впрочем, она все еще сомневалась, верить ли собственным глазам.

Стоявший в дверях мужчина походил на неуклюжего зверя с носом картошкой и темными, сверкающими глазами. Волосы у него были жесткие и выгоревшие. Одежда – порванная и изношенная. Ростом он был по меньшей мере метра два. А перед ним на полу, на осколках разбитой вазы, стоявшей раньше в прохожей, распростерся Чуну. Руки его покрывали порезы, и еще один виднелся на подбородке. Сомин недоуменно на них уставилась: крови не было.

Существо, нависшее над Чуну, вытащило что-то из-под своих отвратительных одежд. Что-то, похожее на узкую дубинку. И вдруг до Сомин дошло. Он токкэби. Или по крайней мере то существо, которое она и миллионы корейских детей привыкли называть токкэби.

Конец ознакомительного фрагмента.