Жестокие игры
Шрифт:
По иронии судьбы человек, которому Джек меньше всего склонен был доверять, оказался единственным, кто сейчас мог ему помочь. Он занял место свидетеля, не переставая думать: «Все они одинаковые. Лжецы. Все как один». Он был уверен, что если первый адвокат его подставил, то подставит и второй.
«Не показывай агрессию, не ершись, иначе подумают, что ты склонен к насилию, – минуту назад предупредил его Джордан. – Просто следуй моим подсказкам. Этим я зарабатываю себе на жизнь».
Но Джек
Джордан наклонился к подзащитному, чтобы один Джек его слышал.
– Черт побери, перестань витать в облаках! – зло прошипел он. – Без тебя мне не справиться. – Потом улыбнулся и продолжил: – Что было дальше?
Джек на мгновение снова оказался в лесу. Их смех вспыхивал подобно звездам. Протяни руку – и поймаешь.
– Я вышел на поляну, – медленно произнес Джек, – и когда поднял глаза, то увидел группу девочек. Обнаженных.
После этих слов зал замер.
– Секундочку! – остановил его Джордан. – Вы утверждаете, что наткнулись на группу обнаженных девушек?
– Да. И я подумал: наверное, я так много выпил, что у меня начались галлюцинации.
– Могу представить. Что вы еще помните?
Джек покачал головой.
– Я такого никогда не видел. Там были свечи. А с деревьев свисали ленты.
Джордан подошел к столу с вещественными доказательствами и взял одно.
– Такие ленты?
– Да, но только длиннее.
– Что-нибудь еще помните?
Джек закрыл глаза, силясь собраться с мыслями.
– Это только обрывки воспоминаний… Например, я закрываю глаза и вижу костер, а когда просыпаюсь утром, то чувствую во рту сладковатый привкус, который запомнил с той ночи. – Он разочарованно покачал головой. – Но провалов слишком много, а те фрагменты, что я вспоминаю, кажутся бессмысленными.
Джордан подошел к своему подзащитному.
– Вы запомнили какие-нибудь особые предметы, которые лежали на поляне?
– Протестую! – лениво возразил Мэтт. – Если свидетель ничего не помнит, не стоит мистеру Макфи заполнять эту пустоту за него.
– Протест принят.
Джордан взглянул Джеку в глаза.
– Вас раздражает то, что вы не можете вспомнить события той ночи?
– Вы даже представить себе не можете как! – Джек пытался подыскать подходящие слова. – Я знаю, что не совершал того, в чем меня обвиняют. Просто знаю – и все! Но вспомнить ничего не могу.
– Что, по-вашему, могло бы освежить вашу память?
– Не знаю, – признался Джек. – Я уже все перепробовал.
– А мне достаточно подержать в руках один сувенир – и вот я опять уже там, – улыбнулся Джордан. – У меня есть довольно грязный мяч, который я поймал
– Ваша честь, протест! Как бы мне ни нравилось слушать истории из жизни мистера Макфи, они не имеют отношения к делу.
– Уважаемый суд, это не так. Я бы хотел представить в качестве улики вот эту тетрадь, чтобы свидетель мог освежить свою память.
Джордан потянулся через стол, взял у Селены черно-белую тетрадь и положил ее на стол с вещественными доказательствами.
– Позвольте подойти? – выкрикнул Мэтт, вскакивая с места.
– Мистер Макфи, что на этот раз у вас в рукаве? – спросила судья Джастис.
– Ваша честь, в законе о предоставлении улик сказано, что я имею право освежить воспоминания свидетеля любыми находящимися в моем распоряжении документами. Это «Книга теней» – дневник ведьмы, если хотите, – и здесь описаны языческие ритуалы, которые имели место в ночь предполагаемого изнасилования.
Судья Джастис повертела тетрадь в руках, пролистала и протянула для ознакомления Мэтту.
– Ваша честь, это против правил, – настаивал Мэтт. – Подсудимый не написал в этой тетради ни одной строки… он даже не знает, что в ней. Чтение не освежит его память, а лишь создаст новые воспоминания. – Он прищурившись посмотрел на Джордана. – Мистер Макфи пытается изыскать способ вложить в уста своего клиента нужные слова.
– Даже если свидетель не приложил руку к созданию этой книги, мистер Гулиган, защите разрешено использовать ее для того, чтобы освежить память клиента. – Судья повернулась к Джордану. – Я сама храню сувенирный кубок ежегодного чемпионата семьдесят пятого года, когда Карлтон Фиск в шестом матче чуть не заступил за линию. Он остановился всего в нескольких сантиметрах. Как только я беру в руки эту чудовищную пластмассовую чашу, я сразу вспоминаю волшебство того мгновения. Протест отклонен.
Как только Джордан передал своему подзащитному тетрадь, руки Джека задрожали.
– Той ночью, – бормотал он, – я видел, как она писала, сидя под кизиловым деревом.
– А потом?
– Потом она встала… – медленно произнес Джек. – Встала и окликнула меня по имени.
Более трезвый мужчина развернулся бы и ушел, но Джек в голове такую мысль удержать не смог. Его слишком озадачили другие вещи: ленты, висящие там, где никогда не висели; нож, лежащий перпендикулярно белой свече; запах корицы; уже сам факт того, что она обращается к нему.