Жестокие святые
Шрифт:
Анна ахнула, и Надя обернулась. Она морально готовилась к этому, но, когда ее взгляд поднялся к вершине горы, от увиденного все равно скрутило живот.
От монастыря в небо тянулись черные клубы дыма, словно хотели поглотить его. У Нади подогнулись колени, и она упала в снег.
Костя погиб.
Все уничтожено. И теперь там, где находилось сердце, зияла пустота, которая полностью высасывала все ее эмоции. Она лишилась всего.
Надя сцепила кулаки, так что ногти впились в ладонь. Этот резкий укол боли помог прочистить мысли, а затем девушка
Почему боги не остановили это? Надя отказывалась верить, что все происходило по их воле. Они не могли этого хотеть.
Надя вздрогнула, когда Анна взяла ее за руку.
– «Железо закаляется в бою», – процитировала Писание Анна. – Мы не знаем всех замыслов богов.
А их замыслы не всегда были добрыми и справедливыми.
В этот момент Надю, словно плащ, окутало теплое присутствие Маржени, но богиня не заговорила с ней. И Надя была благодарна за ее молчание. Сейчас любые слова прозвучали бы неискренне для ее смертных ушей.
Но она понимала, что если сдаться сейчас, то смерть всех, кто жил в монастыре, окажется напрасной. А Надя не собиралась этого допускать. Порывшись в кармане, она вытащила маленький кулон на тонкой серебряной цепочке. На нем оказалось множество спиралей, которые переплетались друг с другом и исчезали в центре. Надя никогда не видела ничего подобного раньше, хотя знала символ каждого из богов.
Что же тогда отдал ей Костя?
– Ты знаешь, что это за символ?
Прищурившись, Анна взяла кулон, но затем медленно покачала головой и вернула его обратно.
Надя надела цепочку через голову, и прохладный металл коснулся ее кожи под одеждой. Ее не волновало, что это такое, потому что для нее имело значение только то, что его отдал ей Костя. В тот момент он посмотрел на нее с невероятной тоской в глазах, а затем поцеловал в лоб и пожертвовал собой, чтобы она могла убежать.
Это было несправедливо. Война несправедлива.
Надя отвернулась от горящего монастыря. Она сбежит, чтобы Костина смерть не стала напрасной. И пока это единственное, что она могла сделать.
Правда, им с Анной придется идти всю ночь, чтобы убраться подальше от транавийцев.
– Нужно дойти до Твира, – сказала Анна.
Натянув шапку на уши, Надя нахмурилась. Твир находился на востоке. А еще в той стороне Транавия и линия фронта.
– Может, лучше отправиться в Казатов?
Анна стянула платок с волос, а затем поправила ленту на голове и кольца, которые свисали у виска.
– Мы должны добраться до ближайшего лагеря, а до Казатова добираться слишком далеко, и при этом придется идти на север. Сейчас самое главное – твоя безопасность. Царь оторвет нам головы, если с тобой что-то случится.
– Ну, транавийцы и так уже поотрывали головы всем, кто жил в монастыре.
Анна поморщилась и посмотрела на нее с болью в глазах.
– Генерал Головин решит, что
Наде не очень понравилась эта идея. Ей не хотелось, чтобы ее постоянно перевозили с одного безопасного места в другое, пока остальные умирали вместо нее. Она должна сражаться. Но если в Твире находился ближайший лагерь, то им следовало отправиться туда.
В продолговатых темных глазах Анны плескалось сочувствие. А затем она оглянулась через плечо, и на ее лице вновь отразилась боль. Надя не стала оборачиваться, чтобы это не сломило ее окончательно. Она уже видела достаточно разрушений.
– Давай сначала найдем, где укрыться, хорошо? Неподалеку отсюда есть заброшенная церковь. Мы доберемся до нее примерно за день, а там уже решим, что делать дальше.
Надя устало кивнула. У нее совершенно не осталось сил, чтобы спорить или бояться оказаться в плену у единственного человека, который никогда не должен был добраться до нее или вообще знать о ее существовании.
Поэтому сейчас она лишь переставляла ноги, старалась не замечать холод и молилась. По крайней мере последнее у нее очень хорошо получалось.
3
Серефин Мелески
Своятов Илья Голубкин:
«Илья, рожденный в семье крестьянина, с детства страдал от недуга, который мешал ему ходить. Клирик, воззвав к Збигнеуске, излечил его и наделил сверхчеловеческими силами, после чего Илья стал воином-монахом. А через года в одиночку защитил Коровград от захватчиков с моря».
Серефин Мелески прислонился ко входу в туннель и, прищурившись, всматривался в темноту. Солнце почти село, но его последние лучи все так же ослепляли его, лишая и без того – по общему признанию – ужасного зрения.
– Неужели ты позволишь им сбежать? – возмутилась Остия.
Не утруждаясь ответом, Серефин протянул руку к бедру, поднял книгу заклинаний, которая висела там привязанная к ремню, и открыл ее. Он пролистал несколько страниц, вырвал одну из них, а затем выронил книгу и протянул раскрытую руку Остии.
Сузив глаза, девушка покосилась на нож в своей руке. Так же молча она обхватила запястье юноши и провела лезвием по его ладони.
– Не его руку, – запротестовал Кацпер, который стоял, прислонившись к противоположной стене туннеля.
Проигнорировав и его, Серефин поднял руку. Кровь засочилась из пореза и медленно стекла по руке. Ладонь саднило, но прилив магии, который должен был за этим последовать, стирал любую незначительную боль. Он положил страницу из книги на окровавленную руку и подождал, пока бумага впитает кровь. Как только страницу окутали темные завитки дыма, по венам тут же заструилась магия, его зрение обострилось, а на снегу высветилась ярко-красная полоса, показывая путь к сбежавшему клирику.