Жестокий Король
Шрифт:
Леви лежит на диване, обхватив голову руками. Его массивное тело затмевает пространство.
Ох, и он голый.
Совершенно, блядь, голый.
На мгновение я теряю дар речи. Мои жадные глаза осматривают его скульптурный пресс, мускулистые бедра и восхитительную дорожку волос, ведущую к его полу-эрегированному члену.
Я стряхиваю с себя оцепенение и сосредотачиваюсь на его лице: его взъерошенных светлых волосах, высокомерной ухмылке и бледно-голубых глазах.
Черт бы побрал эти глаза.
— Что ты делаешь?
Я
— Как это выглядит, что я делаю? — он улыбается, его глаза сияют. — Я позирую тебе.
— Позируешь?
— Я знаю, что ты рисовала меня и разглядывала мое тело, думая, что я сплю.
Я задыхаюсь.
— Ты видел картину?
— Нет. Я дождусь, пока ты мне ее не покажешь.
Вздох облегчения вырывается из моих легких. Ладно, мы в безопасности. Но как, черт возьми, он узнал, что я его рисую? Что еще более важно…
— С чего ты взял, что это обнаженная натура? — я прищуриваюсь.
Затем он усмехается, это глубоко, грубо и чертовски горячо. Мне нравится, когда он так усмехается.
Если только это не происходит в присутствии других девушек. Это мне не нравится.
— Ты рассматриваешь меня, только когда я сплю голым. Кроме того, ты покраснела, принцесса.
— Нет. Просто в комнате жарко.
— Жарко в комнате, да?
— Ой, заткнись.
Его смех эхом отдается за мной, когда я подхожу к холсту и сажусь.
Несмотря на его состояния члена, я не упущу шанса его моделирования. Кроме того, он прав, я рисовала его обнаженным.
Когда несколько месяцев назад я упомянула Леви о обнаженной натуре, он на удивление поддержал эту идею, поскольку он первый, последний и единственный обнаженный, которого я когда-либо нарисую.
По правде говоря, меня не интересуют другие обнаженные натуры. Требуется много интимности, чтобы нарисовать кого-то в его первоначальной форме.
С тех пор, как мы учились в Королевской Элитной Школе, я рисовала Леви полуголым за его спиной. С тех пор идея нарисовать обнаженный портрет его великолепного тела не давала мне покоя. Поэтому я подумала: что может быть лучше, чем подарить ему картину обнаженной натуры в качестве свадебного подарка?
Я работала над этим в течение нескольких месяцев, тщательно добавляя по одной детали за раз. То, что он полностью обнажен передо мной, сэкономит много энергии и времени.
Я сделала так много его фотографий, что это на уровне сталкерства, но даже тогда я не смогла нарисовать несколько правильных вещей.
Это моя золотая возможность.
Я снимаю крышку и достаю уголь. В мгновение ока я уже в работе, рисую контуры его пресса, изгиб шеи, линию ключиц.
Затем ретуширую некоторые части его мускулистых рук и вены на руках. Руки, которые каждый раз так легко уносят меня. Руки, которые хватают меня за бедра под столом, когда мы на публике, медленно поднимаясь и…
Я мысленно качаю головой.
Сосредоточься,
Я спускаюсь к выпуклостям его живота и дорожке волос, ведущей к члену.
Искра желания ударяет меня из ниоткуда. Черт, разве он не был более возбужден, чем когда я вошла?
Боже. Трудно быть профессионалом, когда все, чего я хочу, это прижаться к нему ртом и позволить ему вытрахать из меня весь стресс.
— Ты опять покраснела, принцесса.
Его сверкающие глаза захватывают мои в мощном и сильном заклинании.
— Перестань смотреть на меня так, — ворчу я, моя рука дрожит.
— Как, например?
Он растягивает слова.
— Будто ты этого хочешь… ну ты понял.
— Трахнуть тебя? Заставить тебя кричать от силы оргазма?
Искра удовольствия пробегает по моей спине и собирается внизу живота.
Почему я так сильно этого хочу?
Он встаёт, и я тоже, быстро накрывая холст.
— Что ты делаешь? Модели не двигаются.
— А я да.
Его широкие шаги сокращают расстояние, между нами, за несколько секунд.
Он обнимает меня за талию. Наши нижние части тела трутся друг о друга, и я с шипением выдыхаю, когда твердость его члена прижимается к моим шортам.
Какого черта я вообще одета?
— Я хотел сделать это с того момента, как ты вошла, — хрипит он, дыша на меня.
Прежде чем я успеваю понять, что происходит, он захватывает мои губы в пылком, жестком поцелуе, от которого у меня перехватывает дыхание.
Мои руки обвиваются вокруг его шеи, не заботясь о том, что мои руки испачканы углем.
Не прерывая поцелуя, Леви кладет руку мне под задницу и притягивает меня в свои объятия. Этот акт так легок и естественен, когда он выходит из студии.
— Разве ты не должен позировать для меня? — задыхаясь, спрашиваю я у его рта.
— Позже, — рычит он хриплым от возбуждения голосом. — Мы можем сделать это позже.
Не то чтобы я жаловалась на такой поворот событий.
Он врывается в спальню — нашу спальню — и захлопывает дверь ногой.
Он кладет меня на кровать и чуть не срывает с меня шорты и футболку. Я вожусь с пуговицами и помогаю ему раздеть меня. Однако, в манере Леви, он рвет мое нижнее белье. Трение его пальцев о мою самую чувствительную часть заставляет
задыхаться, желая большего.
Я тяжело дышу, показывая ему свои покрытые углем руки.
— Я вся грязная.
— Ох, я собираюсь сделать тебя еще грязнее, принцесса, — ворчит он в ложбинку на моей шее, прежде чем запечатлеть поцелуй с открытым ртом на изгибе моей шеи.
Но на этом он не останавливается.
Когда он снимает последнюю часть одежды, прикрывающую меня — мой бюстгальтер, он сосет мою ключицу и нежную кожу груди.
Моя спина выгибается над кроватью, позволяя ошеломляющему ощущению охватить меня, захватить в свои глубины и распутать.