Жестокий маскарад (сборник)
Шрифт:
— Пошли-ка, Илюха, — Логинову на плечо опустилась тяжёлая рука, и он без вопросов последовал за майором в стоящую неподалеку грязноватую «Ниву». Майор заметно прихрамывал.
— Кто это был? — спросил Илья Данилович, когда они уже неслись по оживлённым улицам.
— Клаб, Илюха, Клаб…
— Понятно, — вздохнул Логинов. — А куда едем?
— Выпить, — веско ответствовал майор.
Пугающе огромная луна нависала
— Дай ещё вина, — раздался размякший женский голос.
Послышалось журчание наливаемой жидкости, потом звук поцелуя.
— Подожди, — в голосе женщины прорезались капризные нотки, — ты меня обещал покатать на лодке.
— Покатаю, — с придыханием заговорил мужчина, — потом.
Он снова обнял женщину, но та ловко выскользнула.
— Хочу кататься! — упрямилась она, — А уж потом…
— Ну куда же мы на ночь глядя! — с досадой бросил мужчина, в качестве утешения прикладываясь к бутылке с домашним вином.
— То есть, ты меня катать и не собирался? — дама приподнялась на локте, голос её сделался грозным, — И зачем мы тогда сюда эту твою лодку тащили?
Она указала на лежащую за линией прибоя надутую «Лисичанку» с собранными вёслами.
Мужик, явно не рассчитывающий грести ночью в тёмном море, тяжко вздохнул.
— Ну, я думал…
— Что я всё забуду, да? — сурово подхватила женщина, — Нет уж, дорогой, если я сказала кататься, значит кататься. Давай, живо.
— Да куда мы поплывём? Тут же граница рядом, остановят, в кутузку посадят, — воззвал мужчина, поднимаясь.
— А мы близенько покатаемся, — женский смешок в ночи прозвенел холодно и неуютно. Гибкая фигурка в бикини засеребрилась под лунным светом.
Выхода у мужика не было. Он столкнул лодку в воду, помог женщине сесть на корме, сам устроился на носу и взялся за вёсла. Парень был силён — через несколько гребков берег значительно удалился.
Выпрямившись, она сидела перед ним — совсем близкая, но безумно далёкая, словно луна. Исходящий от неё запах — неуловимая смесь сладкого пота, цветочных духов и моря — будоражила его воображение. Он грёб и грёб, пытаясь дать выход возбуждению. Она смотрела на него без улыбки, едва ли замечая.
Берег постепенно скрывался в густой ночи.
— Всё, хватит, возвращаемся! — рявкнул он. В голосе его была злость. Здесь женщине должно было стать страшно. Но не стало.
— Туда правь, — почти приказала она, указывая рукой на юго-восток.
— Хрен
Он, было, подался к ней, но дамские ладони сделали перед его лицом несколько причудливых пассов. Глаза её серебристо замерцали. Мужчина замолк, будто ему заткнули рот, и сел прямо, бессмысленно уставившись на гигантскую луну.
— Греби туда, — повторила с лёгким нажимом женщина. Он безропотно стал грести.
Когда луна стала большим мутным диском и во мрак ночи стали проникать молочные струи рассвета, он всё ещё грёб. Пот обильно стекал по его лбу, заливал глаза, выступил по всем телу, но он не замечал его. А женщина всё так же сидела, безразлично глядя перед собой. Однако видела всё, в том числе и возникший на горизонте силуэт пограничного катера. Если судить по карте, они давно уже должны были выйти из территориальных вод СССР, но женщина знала, что карта врёт, и врёт намерено.
Она взяла надутый воздухом полиэтиленовый мешок, каким-то образом не замеченный мужчиной, прикрепила его к купальнику, и повернулась к гребущему.
— Хватит, — коротко бросила она и прыгнула из лодки, уйдя в воду без малейшего всплеска.
— Остановитесь, вы нарушаете государственную границу СССР, — вещал мегафонный голос с катера.
Мужчина бросил вёсла и ошеломлённо завертел головой.
— Где я?! Что со мной?! — в панике заорал он.
Через два часа, когда уже совсем рассвело, на дикий пляж близ маленького турецкого порта Хопа из моря вышла русалка. Правда, вместо хвоста она имела пару стройных ног, а позади неё волочился большой, но, судя по всему, лёгкий чёрный пузырь. Присев на большой, уже нагретый утренним солнцем валун, она стала отдыхать. Вода бежала с неё ручьями. Слегка обсохнув, она проткнула пузырь, который шумно лопнул, и извлекла оттуда пакет с одеждой. Сбросила бикини — ну, почему в этот момент тут не оказалось турецких пограничников, чудо, не иначе! — и быстро переоделась в летнее платьице, босоножки, а голову повязала платком. Через плечо повисла изящная сумочка. В ней были деньги — доллары и турецкие лиры, и паспорт гражданки Югославии с чин по чину проставленной турецкой визой.
Снарядившись, женщина обернулась к невидимому советскому берегу и тихо произнесла:
— Саёнара [31] , Фудо-тян. Мы встретимся. Феденька, сыночек, всё будет хорошо!
Илья Данилович стоял на берегу зелёного моря, обозревая его с высокой сопки. Впереди перед ним на сотни километров простиралась тайга. Он был слегка подавлен величием сибирской природы. Поодаль стояло два десятка оперов — матёрых «волкодавов», не раз бравших вооружённых беглых зеков, а то и агентов противника. С поводков рвались злобные немецкие овчарки.
31
До свидания! (яп.)