Жестокий мир мужчин
Шрифт:
Я остановилась на обочине, потерла виски, силясь успокоиться. Если я права, тогда ясно, почему Сашке так не понравился мой интерес к этому убийству. Не могу поверить… Сашка убил друга и пять лет, мучимый совестью, шлет переводы его матери, называя их дурацким словом «страховка». Хороша страховка. Почерк на квитанциях не Сашкин, хотя ему вовсе не обязательно ходить на почту самому. А если он кому-то поручил делать это, то как объяснил? Очень просто объяснил: погиб друг, и я помогаю его матери. Что в этом плохого?
А вдруг все не так и Сашка тут вообще ни при чем? Переводы посылает неведомый благодетель, а Сашка, если и знал,
Тут я подумала о вчерашнем убийстве и, кажется, даже побледнела. Сашка узнал о моей встрече с Володей и испугался, что тот сообщит мне что-то важное? Например, что в ту ночь он видел моего брата? О господи! Сашка вошел в чужую квартиру и хладнокровно выстрелил человеку в затылок? Бред. Я никогда в это не поверю. И кто ему мог сообщить о предполагавшейся встрече? Единственный, кому я об этом сказала, – Севка. Мог Севка сообщить Сашке о том, что в пять мы встречаемся в «Руси»? Зачем это Севке? Хотел предупредить? Тогда выходит, об убийстве пятилетней давности он тоже знал. Он вел следствие… без особых результатов. А что, если результаты были, но Севка предпочел умолчать о них?
Чепуха. Севка, покрывающий убийц… Сашка, расстреливающий людей из автомата? Полный бред. Все не так… Севка честный человек, он никогда бы не пошел на такое, а Сашка не смог бы выстрелить в друга. Нет и еще раз нет! А что, если задуманная операция пошла вкривь и вкось и Димку ранил кто-то из охранников? Должен быть протокол экспертизы, из какого оружия в него стреляли… Я могу спросить об этом у Севки, только захочет ли он ответить… Он мог не предупреждать Сашку специально, а просто проговориться. Позвонил Сашке, тот спросил, чем я занимаюсь, а Севка ответил: собирается встретиться с каким-то типом, Володей, который в ту ночь видел ее машину. Она, мол, стояла под его окнами. Зная имя и помня, где оставлял машину, отыскать человека несложно. Невероятно, я почти считаю, что Сашка убийца… Севке очень не нравится моя игра в сыщики, он объясняет это опасностью, а вдруг есть другая причина? Он не хочет, чтобы о его роли в этом деле стало известно… И какое отношение все это имеет к Илье? Даже если все так ужасно, как я думаю, это не объясняет, кому и зачем понадобилось подставлять Илью. Или ему тоже была отведена какая-то роль в их плане, но вмешался некто и сорвал игру?
Я поежилась, глядя в темноту за окном, и поняла, что сижу так уже довольно давно, дворники работают, монотонно поскрипывая, а я, вжавшись в сиденье, обливаюсь холодным потом.
Взглянула на часы: половина двенадцатого, завела машину и плавно тронулась с места. Завтра я встречусь с Севкой и узнаю: говорил он Сашке о предстоящей встрече? А я хочу это знать? Хочу? Я должна знать, что произошло той ночью и почему Илья меня бросил…
До города оставалось еще сто двадцать километров. Я явно переоценила себя, преодолеть их было мне не под силу. Виски ломило, глаза слипались, несколько раз я почти засыпала.
Впереди показался поселок, я проехала по центральной улице и затормозила возле почты. Разложила сиденье, накрылась пиджаком и закрыла глаза.
– Спать и ни о чем не думать, – приказала себе вслух.
Проснулась я от громкого крика, кто-то совсем рядом звал собаку:
– Вулкан, ко мне, Вулкан!
Я выбралась из-под
Потерла лицо руками и завела машину. Женщина в цветастом платье на крыльце почты смотрела на меня с подозрением. Заметив колодец, я остановилась, достала ведро воды и долго с наслаждением умывалась. Через пятнадцать минут я готова была решать любые загадки, хотя, наверное, правильнее сказать: отгадывать. Загадок по-прежнему было чересчур много, но они почти не пугали.
Через два часа, въехав во двор, я увидела Сашкину машину. Любимый старший брат сидел в кухне, пил кофе и читал газету.
– Привет, – сказала я и улыбнулась. Несколько минут он внимательно меня разглядывал, потом все-таки улыбнулся в ответ и сказал:
– Здравствуй.
Я подошла, поцеловала его, обняв за плечи и послав к чертям все свои домыслы. У меня лучший в мире брат, и я его очень люблю.
– Ты не ночевала дома, – сказал он, перестав улыбаться.
– Не ночевала, – согласилась я.
– А где ты ночевала?
Я пожала плечами.
– У подруги.
– У какой, интересно?
– Ты меня допрашиваешь, – засмеялась я. – И вообще ты похож на ревнивого мужа.
– Я ревнивый брат. Где ты была?
Я подумала: стоит ли говорить правду? Сашка решит, что я свихнулась: прокатилась до Чебоксар и обратно, чтобы узнать, что Егоров Дмитрий Терентьевич его армейский друг.
– Я была на даче, – соврала я.
– Ты не ездила туда год, даже больше…
– Полтора. А вчера захотелось съездить.
– Почему мне не позвонила? Я поехал бы с тобой.
– Хотела побыть одна.
– Нервничаешь? – спросил Сашка.
– Конечно. – Я помолчала немного, разглядывая свои ногти, и поинтересовалась: – Позавчера тебе Севка звонил?
– Ты имеешь в виду убийство? Конечно, звонил.
– Парень назначил мне встречу, и его сразу решили убрать.
Сашка поморщился:
– Необязательно. Могла быть еще какая-нибудь причина, и даже не одна. Но тебе следует быть осторожней и прекратить все это. В общем, не заставляй меня беспокоиться. Мне сейчас и так нелегко.
– Почему? – насторожилась я.
Сашка усмехнулся, пожал плечами и даже хохотнул.
– Думаешь, жизнь моя легка и прекрасна? Илья возвращается, и я не знаю, как все сложится…
– Мирон пытался донести до меня мысль, что Илье ничего не светит. Это правда?
– Скорее всего. Тебе известна ситуация…
– Более-менее.
– Но у меня голова болит больше о другом…
– О чем? – спросила я.
Он подтянул меня за руку и усадил к себе на колени.
– О тебе и о том, как вы встретитесь и что решите.
– Думаешь, он не вернется ко мне? – помолчав, тихо спросила я.
– Я знаю, что Илья тебя любит. Ты должна быть мудрой и терпеливой и не болтаться по ночам бог знает где, прибавляя седины в голове брата.
– Значит, все-таки злишься? – вздохнула я.
– Злюсь. Иногда человек совершает какие-то поступки и потом всю оставшуюся жизнь раскаивается в этом.
– Я не собираюсь заводить роман, если ты это имеешь в виду.
– Слава богу, – хмыкнул он. – Ты красивая и, к несчастью, свободная женщина, но я хочу, чтобы ты не принимала поспешных решений, даже если тебе покажется, что с Ильей все кончено.