Жестокий мир мужчин

Полякова Татьяна Викторовна

– Пошел к черту, дурак! – ответила я.

– Сама дура! – обиделся парень, в общем, у нас завязались какие-то отношения.

Прошли еще сутки, за это время мы трижды заводили беседу, то есть я обзывала его придурком, а он каждый раз обещал привязать меня к кровати. Голос один и тот же, выходит, парень не меняется и живет где-то здесь, над подвалом.

– Когда меня выпустят? – рискнула спросить я на третий раз.

– С чего ты взяла, что тебя выпустят? – ехидно осведомился он. – Так и

будешь здесь сидеть, если не перестанешь швыряться подносами.

– А чего не убьете, зачем продукты переводить?

– Умная, да? – обиделся он и ушел, а я легла на кровать.

На следующий день он заговорил сам. Когда я проснулась, поднос уже стоял у дверей, но стоило мне вернуться из-за ширмы, парень спросил:

– Как спалось?

– Хуже некуда, – ответила я. – А тебе?

– А я сплю хорошо.

– Молодец, значит, сторожем при мне тебя назначил мой брат?

– Кто? – проявил он живой интерес.

– А то ты не знаешь: Сашка Романов.

– Он твой брат? – вроде бы удивился парень и тут же добавил: – При чем здесь он? Болтаешь всякую чушь, – и убрел, я слышала удаляющиеся шаги. Судя по звуку, он поднимался по лестнице, что немудрено, поскольку я нахожусь в подвале.

Появился мой стражник меньше чем через час. Услышав шаги, я крикнула:

– Ты бы хоть книжку какую мне принес, свихнешься тут от скуки!

– Ничего, я вот не свихнулся, мне, может, тоже невесело.

– Тогда давай поговорим, – предложила я.

– О чем?

– К примеру, о моем брате.

– О твоем брате мне неинтересно, я про него и так все знаю. У него ночной клуб в центре, классная забегаловка. Я там был один раз.

– Тогда расскажи про себя.

– Ага… дурак я, что ли?

– Я не биографию прошу и не военную тайну. Например, какие женщины тебе нравятся?

– Блондинки, – подумав, ответил он. – Ну, и чтоб все при ней было.

– Ким Бессинджер тебе нравится?

– Чего-то я такую не помню…

– Как же, «Девять с половиной недель»…

– А-а… нравится.

После этого мы немного поговорили об американском кинематографе.

– Слушай, здесь очень жарко, – вздохнула я, решив, что взаимопонимание достигнуто. – Нельзя ли эту берлогу проветрить?

– Дверь, что ли, открыть? – обиделся он и ушел, но вернулся уже не через час, а минут через сорок. Парень точно был один, трудился без выходных, скучал и томился.

В подвале в самом деле стало невыносимо жарко. Я вылила на себя трехлитровую банку воды, а парень за дверью насторожился.

– Опять дурака валяешь?

Выходит, он меня видит? Я решила проверить свои подозрения и принялась буйствовать.

– Расколотишь стол, будешь есть на полу, – обиделся парень.

Я поставила стул посередине комнатушки, села и попыталась

понять, откуда и как он может наблюдать за мной.

– Ладно, я больше не буду, – сказала я миролюбиво. – Лучше поболтаем. «Смертельное оружие» смотрел?

– С Мелом Гибсоном? Конечно. Сто лет назад.

– Классный фильм.

– Мне больше третья часть нравится, где негр на толчке сидит.

– Это во второй части, – поправила я и сбросила туфли. Они улетели к двери.

– Ты чего? – забеспокоился парень.

– Туфли сняла. Жарко.

Мы еще немного поболтали, и я сняла платье, без шума отбросив его в сторону. Села, широко расставив ноги и расправив плечи.

– Хочу в душ, – вздохнула я, он ничего не ответил. Я подумала и сняла бюстгальтер.

– Эй, прекрати сейчас же! – тут же отреагировал он, а я удивилась:

– Ты чего?

– А ты?

– Что я?

– Чем ты занимаешься?

– Страдаю от жары и хочу в душ. Был бы хорошим парнем, не отказал бы в такой малости.

Я услышала его обиженное сопение.

– Чтоб ты смылась, да?

– Как же, смоешься, – в свою очередь обиделась я и стала развлекаться со своими волосами: то собирала их в конский хвост на макушке, то распускала. Дураком он все-таки не был.

– Ладно, пошел я.

– Давай, – равнодушно отозвалась я.

Он исправно затопал по лестнице, затем осторожно спустился вниз. Старался он напрасно: мой обостренный слух был способен уловить возню мышонка за сто километров.

Я продолжала развлекаться с волосами, потом прошлась по своей комнатенке и вновь устроилась на стуле. Спела пару песенок, шлепая в такт босыми ногами по полу.

«Ну, давай, парень, давай, открой дверь», – подгоняла я его мысленно и обливалась потом не от жары, а от волнения.

Тип за дверью был хитрецом, он не спешил ко мне на любовное свидание, предпочитая сопеть под дверью.

– Ладно, попробуем иначе, – решила я, лениво поднялась, а потом исполнила пару замысловатых па, неловко задела ногой стул, вскрикнула испуганно и грохнулась на пол вместе со стулом. И замерла. Лежала, не двигаясь, и вроде бы не дышала.

Через пару минут тип за дверью проявил беспокойство.

– Эй! – крикнул он. – Ты чего?

Отвечать я не собиралась.

– Завязывай, а? – попросил он испуганно, а я продолжала лежать, не шевелясь. – Ну и лежи себе, – обиделся он и вроде бы ушел. Рисковать я не стала. Он мог вовсе не уходить и продолжать наблюдать за мной.

Время шло. Кажется, часа два, не меньше, я лежала на цементном полу, рука затекла так, что я стиснула зубы, чтобы не стонать, бок кололо иголками, ко всему прочему, приземлилась я после падения в очень неудобной позе и сейчас сожалела об этом.