Жестокий роман. После
Шрифт:
Он явно добивается взрыва. И он его получает.
Одно мощное и сокрушительное движение будто вихрь. Взглядом тяжело различить. Все происходит настолько быстро и стремительно, что я едва успеваю осознать.
Цепь разлетается на части. Железные звенья размыкаются. Охранники больше ничего не могут сделать. Марат вырывается и разбрасывает их за считанные секунды. Он направляется вперед.
— Отличная попытка, — заключает Хаген, и в его голосе нет ни единого намека на страх, приближение Марата
Он выбрасывает руку вперед. Успеваю различить смутные очертания предмета. Едва соображаю, скорее просто повинуюсь рефлексу.
Дергаюсь, пробую остановить Хагена. Сбить, отвлечь.
Гремит выстрел. Урод направляет пистолет на Марата и целится ему в голову. Если мне и удается сбить его прицел, то слишком незначительно.
Я с ужасом смотрю, как на переносице Марата расцветает багровое пятно.
Нет, нет, нет… мой собственный лоб наливается свинцовой тяжестью. Горло перехватывает от немой истерики.
— Господа, настало новое время, — ровно заявляет Хаген. — Здесь больше нет места берсеркам и древним легендам. Разумеется, не стану никого переубеждать силой. Просто дам выбор. Либо вы со мной, либо идете за этим дохлым берсерком.
Марат застывает. Смотрит на меня. И… как-то странно улыбается.
Забываю дышать. Перестаю ощущать бой собственного сердца.
— Что, — бормочет Хаген. — Что за дерьмо?
Марат шагает вперед и хватает его за руку. Выкручивает так, что слышится мерзкий звук ломающихся костей. Пистолет падает вниз.
Хаген дико вопит.
Я лихорадочно обвожу взглядом присутствующих. Никто из них не совершает попытки вмешаться. Даже королевская охрана просто наблюдает.
Возможно, у них шок. Просто не решаются.
Я сама не понимаю, как это возможно. Пуля попала в голову. Но Марат продолжает двигаться. Он быстро и жестко расправляется с Хаген. Хруст, омерзительный треск. Брызги крови летят в мою сторону. Поворачиваюсь и невольно зажмуриваюсь.
А уже в следующий миг открываю глаза и приближаюсь к Марату.
Он отбрасывает Хагена прочь. Тело короля похоже на изломанную марионетку. Но я даже не смотрю в ту сторону.
— Марат, — шепчу и накрываю лицо мужчины ладонями, вглядываюсь в его глаза, жадно изучаю черты.
Его тяжелая ладонь опускается на мою поясницу, притягивает вплотную. Кровь заливает его лицо, но гораздо больше пугает другое.
Взгляд. Темный. Холодный. Абсолютно пустой. Огонь гаснет.
— Марат, ты слышишь? — сглатываю. — Слышишь меня?
— Да, Вика.
Он смотрит так странно. Будто сквозь меня.
— Марат… — грудь сдавливает от дикого страха, поворачиваюсь, лихорадочно осматриваю мужчин вокруг. — Врач. Нужен врач. Пожалуйста, кто-нибудь…
Люди вокруг опускаются на колени.
— Срочно! Вызовите врача!
Марат прижимается лбом к моему лбу. А потом начинает оседать вниз, на пол. И я опускаюсь вместе с ним, обнимаю его мощные плечи дрожащими руками.
— Все будет хорошо, Марат, — бормочу сбивчиво. — Обещаю. Сейчас мы найдем врача. Тебя доставят в больницу. Все будет хорошо. Я клянусь.
Его ухмыляющиеся губы прижимаются к моей щеке.
— Ты поверила мне, Вика.
Это последние слова, которые я от него слышу.
39
— Невозможно, — заключает врач и закрывает папку, откладывая документы в сторону, внимательно смотрит на меня.
Улыбаюсь. За прошедшие месяцы я слышала это проклятое “невозможно” слишком часто. Всякий раз ненавистное слово разбивалось о скалу реальности. О скалу той несокрушимой воли, которой обладал мой мужчина.
— Невозможно, — говорил врач, который первым осматривал Марата. — Он не выживет. Просто не переживет транспортировку. Нет смысла делать ему наркоз. Это только продлит бесполезные мучения.
— Я вообще удивляюсь, как он еще живет, — прибавлял второй.
— Мозговая активность сохраняется, — доносилось заключение от медбрата.
— Это ненадолго.
— Никто не выживает после таких ранений.
Они думали, я не понимаю язык. Частично так и было. Я немного знала норвежский благодаря Бьорну. Сейчас смутно улавливала суть. Понимала главное — они хотят сдаться. Нет. Я такого не допущу.
— Делайте ему операцию, — произнесла холодно. — Делайте все, что нужно.
— Простите, мисс, он не…
— Он выдержит все.
Невозможно. Наверное, так и было.
Но Марату оказалось наплевать на эти “невозможно”. Он выжил. Прошел через все необходимые операции.
Силы его организма поражали врачей.
Я потеряла счет времени. День за днем проходили будто в тумане, и неделя могла показаться минутой. Я перестала различать сутки. Понятия не имела, когда ночь сменялась днем.
Помню, как чуть ли не силой пробилась в реанимацию. После первой операции. Меня пустили попрощаться. Никто не ждал, что Марат переживет эту ночь. Поэтому врачи позволили находиться рядом с ним в обход правил.
Я давилась слезами. Держала его за руку и думала только о том, что мы слишком многое прошли, чтобы расстаться сейчас.
Какого черта? Нет. Я этого не позволю.
Дети помогали мне сохранить рассудок. Я понимала, что в любом случае должна оставаться сильной ради них.
— Когда вернется Марат? — спрашивал Микки. — Почему нам нельзя навестить его в больнице? Когда Сэм был в клинике, мы приносили ему шарики. Помнишь, мам?