Жестоко укушенная
Шрифт:
— Ты этого не знаешь, — по привычке ответила я.
У меня уже слишком притупились чувства, я была слишком истощена горем и гневом, чтобы об этом заботится.
— А ты, значит, знаешь? Ты была человеком, Мерит. И ты потеряла ту жизнь ради этого? Чтобы несколько вампиров могли набить карманы деньжатами?
Я посмотрела на нее, когда она встала с кровати, подняв руки вверх.
— Разве это не выглядит так, будто он жаждет только денег?
— Прекрати.
— Нет. Это ты прекрати
Внутри стал просыпаться гнев, разливаясь теплом по телу. Я знала, что она делала — пыталась вернуть меня к жизни, что отнюдь не привело меня в восторг.
— Он этого не делал.
— Верь ты в это, не сидела бы в этой затхлой комнате, пребывая в каком-то аморфном состоянии. Если бы ты считала, что он невиновен, то горевала бы как нормальный человек с остальными членами Дома. А не сидела бы здесь, опасаясь, что твой отец, возможно, и впрямь заплатил Этану, чтобы тот превратил тебя в вампира.
Я застыла.
— Я не хочу этого знать. Не хочу, поскольку это может оказаться правдой.
— Знаю, дорогая. Но ты не можешь жить с этим вечно. Это не жизнь. И Этан бы взбесился при мысли, что ты проводишь дни в этой комнате из страха узнать о поступке, который ты даже не уверена, что он совершил.
Вздохнув, я поскребла пятно краски на стене.
— И что же мне делать?
Мэллори опять села рядом со мной.
— Ты встретишься с отцом и спросишь его об этом.
На глаза вновь навернулись слезы.
— А если это правда?
Она пожала плечами.
— По крайней мере, ты будешь знать.
Смеркалось. Я предварительно позвонила перед отъездом, дабы убедиться, что отец дома… а затем пулей помчалась туда.
Я не потрудилась постучаться, сразу же ворвавшись в парадную дверь с такой же уймой энергией, какую я потратила на самоограничение в течение недели. Я даже оказалась у сдвижной двери отцовского кабинета раньше Пеннебейкера — его дворецкого.
— Он занят, — смерив меня строгим взглядом с высоты своего роста, сказал костлявый Пеннебейкер, когда я положила руку на дверь.
Я окинула его взглядом.
— Он меня примет, — заверила его я и открыла дверь.
В кресле с невысокой спинкой сидела мама, отец — за столом. Они оба поднялись, когда я вошла.
— Мерит, дорогая, всё хорошо?
— Я в порядке, мам. Дай нам минутку.
Она посмотрела на моего отца. Спустя минуту, оценив степень моего гнева, он кивнул.
— Почему бы
Кивнув, мама подошла ко мне, положила руку мне на предплечье и поцеловала в щеку.
— Мы сожалеем об Этане, милая.
Я очень постаралась изобразить на лице благодарность. В данных обстоятельствах не больно-то получилось.
Когда за ней закрылась дверь, отец посмотрел на меня.
— Тебе удалось добиться ареста мэра.
В его голосе слышалось недовольство. Он поддерживал Тейта на протяжении многих лет. Теперь же он должен был выстраивать отношения с заместителем мэра. Представляю, как он этим доволен.
Я приблизилась к его столу.
— Мэр сам виноват в том, что его арестовали, — пояснила я. — Я просто поймала его с поличным.
Мой отец хмыкнул, явно не смягчившись после объяснения.
— В любом случае, — сказала я, — я пришла не за этим.
— Тогда что же тебя привело?
Подавив страх, я наконец-то подняла на него глаза.
— Тейт сказал, что ты предложил Этану деньги, чтобы сделать меня вампиром. Что Этан их принял, и поэтому меня изменили.
Мой отец застыл. Меня охватила паника. Пришлось даже схватиться за спинку стула, чтобы устоять на ногах.
— Так ты это сделал? — хрипло спросила я. — Ты заплатил ему, чтобы он превратил меня в вампира?
Отец увлажнил губы.
— Я предложил ему деньги.
Я рухнула на колени, почувствовав, как меня сокрушила боль.
Отец даже не шевельнулся, чтобы меня успокоить, вместо этого продолжив:
— Этан ответил нет. Что он этого не сделает.
Я закрыла глаза. По щекам потекли слезы облегчения. Я беззвучно прочитала молитву.
— Мы с тобой не ладили, — сказал отец. — Когда дело касалось тебя, я не всегда принимал наилучшие решения. Я не прошу за это прощения, поскольку возлагал большие надежды на тебя и твоих сестер с братом… — он прочистил горло. — Смерть твоей сестры стала для меня ударом, Мерит. Горе ослабило меня. Всё, что я сделал для тебя, я не мог сделать для неё, — он поднял глаза, так похожие на мои. — Я не мог спасти Кэролайн. И поэтому назвал тебя её именем и попытался уберечь тебя.
Я не понаслышке понимала, что такое скорбь. Но понимание не распространялось на его желание стоить из себя Господа Бога.
— Сделав меня вампиром без моего согласия? Заплатив, чтобы на меня напали?
— Я никому не платил, — внес ясность он. Будто одного намерения уже не было достаточно. — И пытался дать тебе бессмертие.
— Ты пытался навязать мне бессмертие. Ты сказал, что никому не заплатил, однако на меня напал вампир Селины. Почему на меня?
Он отвернулся.