Жестокое и странное
Шрифт:
– Он рос на ферме?
– В Суффолке. Довольно большое хозяйство, где выращивали арахис, кукурузу, сою. Этим жила вся его семья, которая работала на владельцев. В семье было четверо детей, Ронни – младший. Их мать была набожна и каждое воскресенье водила детей в церковь. Никакого алкоголя, никаких грубостей, никаких сигарет. Все его детство прошло под присмотром. Он почти все время проводил на ферме, пока не умер его отец и он не решил уйти из дома. Он сел на автобус в Ричмонд и, благодаря своим физическим возможностям, без труда нашел работу. Колол асфальт отбойным молотком, ворочал
Когда я спросил его, сколько он совершил безнаказанных преступлений, он ответил, что и не сосчитать. По его словам, он совершал квартирные кражи, залезал в машины – короче говоря, имущественные преступления. Потом он вломился в квартиру Робин Нейсмит, а ее угораздило вернуться домой, когда он еще был там.
– Но здесь ничего не говорится о совершенных им преступлениях против личности, – заметила я.
– Да. А он и не похож на типичного преступника такого плана. Защита заявила, что в момент совершения преступления он был невменяем, находясь под действием наркотиков и алкоголя. Честно говоря, я считаю, что так оно и было. Незадолго до убийства Робин Нейсмит он начал увлекаться фенциклидином. Вполне возможно, когда Уоддел столкнулся с Робин Нейсмит, он был совершенно не в себе, а потом мало что помнил.
– А ты не помнишь, крал ли он что-нибудь? – спросила я. – Я хочу знать, есть ли явные доказательства того, что он проник к ней в дом с целью ограбления.
– Там все было перевернуто вверх дном. Нам известно, что пропали драгоценности. Ничего не осталось в аптечке, и бумажник был пуст. Трудно сказать что украли еще, потому что она жила одна.
– Никаких заслуживающих внимания отношений?
– Интересный момент. – Уэсли смотрел на пожилую пару, сонно танцевавшую под хриплый звук саксофона. – На простыне и на матрасе обнаружены пятна спермы. Пятно на простыне должно было быть свежим, или она не очень часто меняла постельное белье. И нам известно, что к Уодделу эти пятна не относятся. Группа крови не соответствует.
– Никто из ее знакомых не упоминал о любовнике?
– Никто. Был велик интерес узнать, кто мог оказаться этим человеком, но, поскольку он так и не вышел на полицию, решили, что, возможно, у нее был роман с кем-нибудь из ее женатых коллег или друзей.
– Возможно, – согласилась я. – Но не он был ее убийцей.
– Нет. Ее убийцей был Ронни Джо Уоддел. Давай посмотрим.
Я открыла дело Уоддела и показала Уэсли фотографии того заключенного, вскрытие которого я проводила вечером тринадцатого декабря.
– Узнаешь человека, с которым ты беседовал шесть лет назад?
Уэсли хладнокровно просматривал фотографии одну за другой. Он разглядывал снимки лица крупным планом, затылочной части головы, верхней части туловища и рук. Он снял фотографию с протокола-вопросника и стал ее сравнивать с другими.
– Я вижу сходство, – сказала я.
– Да, и, пожалуй, не более того, – ответил Уэсли. – Снимку с протокола десять лет. У Уоддела были борода и усы, он был
Я тоже не могла с уверенностью этого сказать. Правда, и у меня были такие старые фотографии, на которых меня бы никто не узнал.
– У тебя есть какие-нибудь соображения насчет того, как решить эту проблему? – спросила я Уэсли.
– Кое-какие идеи у меня есть, – сказал он, складывая фотографии в стопку и постукивая ею по столу, чтобы выровнять. – Ваш старый друг Ник Грумэн, похоже, участвует во всей этой игре, и я думал о том, как лучше всего к нему подобраться, чтобы он ничего не пронюхал. Если я или Марино решим поговорить с ним, то он сразу почувствует что-то не то.
Я поняла, к чему он клонит, и попробовала перебить его, но Уэсли мне не дал.
– Марино рассказывал о твоих проблемах с Грумэном, что он донимает тебя своими звонками. И еще тут, разумеется, твоя учеба в Джорджтауне. Может, тебе стоит поговорить с ним.
– Я не хочу с ним разговаривать, Бентон.
– У него могут быть фотографии Уоддела, письма, другие документы. Возможно, он как-нибудь обмолвится во время разговора, и что-то прояснится. Суть в том, что ты можешь выйти на него, если захочешь, в порядке будничной беседы, никто из нас не имеет такой возможности. К тому же ты так или иначе едешь в округ Колумбия, чтобы встретиться с Дауни.
– Нет, – сказала я.
– Просто подумай. – Он отвернулся и подал знак официантке, чтобы та принесла чек. – Сколько у тебя еще пробудет Люси?
– У нее каникулы до седьмого января.
– Я помню, она неплохо обращалась с компьютерами.
– Гораздо лучше, чем неплохо.
Уэсли едва заметно улыбнулся.
– Марино мне так и сказал. Он говорит, что она витает, что может помочь с АСИОП.
– Не сомневаюсь, она с удовольствием бы попробовала.
И вдруг я вновь почувствовала необходимость как-то оградить ее. Я хотела отправить ее назад в Майами, но не сделала этого.
– Если помнишь, Мишель работает в департаменте криминалистики, который помогает полицейскому управлению штата с АСИОП, – сказал Уэсли.
– Надо понимать, это сейчас тебя немного беспокоит. – Я допила свой коньяк.
– Ни дня в моей жизни не проходит без беспокойства, – ответил он.
Следующим утром шел небольшой снег, и мы с Люси надели лыжные костюмы, в которых нас можно было бы заметить с альпийских вершин.
– Я похожа на дорожный конус-знак, – воскликнула она, глядя в зеркало на свое огненно-рыжее отражение.
– Правильно. Если ты потеряешься где-нибудь на лыжне, тебя будет несложно найти.
Я приняла две таблетки аспирина с витаминами, запив их газированной водой из мини-бара.
Племянница смотрела на мой наряд, не менее яркий, чем ее, и качала головой:
– Не может быть, чтобы ты, такая консервативная, вдруг оделась, как павлин.
– Порой мне хочется идти в ногу со временем. Ты голодна?