Жестокое милосердие
Шрифт:
У меня перехватывает дух. Насколько запросто он выложил своим друзьям, кто я на самом деле такая! Как же беспредельно он им доверяет! Или ему просто все равно, что со мной станется?
У Чудища попросту отпадает челюсть:
— Так эта девочка — из обители Святого Мортейна?
Дюваль мрачно смотрит в кружку:
— Да. Она служанка Смерти, друг мой.
Настает черед Бенабику присвистнуть:
— Ее решили напустить на тебя?
— Сама она это отрицает, как и ее настоятельница. Но
А он точно не дурак, как я погляжу.
Дюваль тем временем наливает себе еще вина и рассказывает друзьям, как ловко наша матушка обвела его вокруг пальца. Дослушав до конца, Чудище откидывает безобразную голову и громким хохотом нагоняет на бедную служанку пущего страха.
Дюваль угрюмо разглядывает осадок на дне своей кружки:
— Не смешно!
— Еще как смешно, — хмыкает де Лорнэй. — У тебя было больше заговоров, чем у гулящей девки любовников, — и вот так вляпаться!
Дюваль терпеливо ждет, пока иссякнет веселье его друзей. Держится он вообще-то молодцом. На его месте я бы давно уже тумаков им надавала.
— Еще будете смеяться, или мне продолжать? — спрашивает он наконец.
— Прости, — бормочет Чудище, утирая пудовым кулаком слезы. — Делать-то ты что теперь собираешься?
— Врать самым убедительным образом, — отвечает Дюваль. — И молиться, чтобы она не прикончила какую-нибудь важную птицу.
Эти слова заставляют Чудище заново скорчиться в приступе смеха. Дюваль пинает его под столом.
— Сейчас из гостиницы гости побегут, — ворчит он. — Выкладывай лучше, что за новости вы из Англии привезли. Я ведь с Раннионом так и не встретился и ничего до сих пор не знаю.
— Да что же с ним произошло, в конце концов? — спрашивает де Лорнэй.
Дюваль указывает глазами на потолок, туда, где расположена моя комната.
У Чудища округляются глаза:
— Так это она и есть беда, о которой ты говорил?.. Но погоди, ведь ее монастырь стоит за Бретань.
— Ну да. То есть я в это верю. И я с ними даже вроде договорился о совместных действиях… в результате чего мне и навязали эту соплячку-послушницу.
Де Лорнэй наклоняется вперед, его лицо светится любопытством:
— Ты с ней уже переспал?
Чудище мечтательно закатывает глаза:
— Говорят, возлечь с прислужницей Смерти — значит получить ни с чем не сравнимое удовольствие.
— В самом деле? Не слыхал, — удивляется Дюваль.
Ну а я — я просто вне себя. Никто в обители мне на это даже не намекал, почему?
Де Лорнэй качает головой.
— Слухи, — говорит он. — Это всего лишь слухи.
Впрочем, он напускает на себя вид глубокого знатока, и остальные двое живо поворачиваются к нему.
Он пожимает плечами:
— Я и не
Понимаю, что меня это никаким боком не касается, но помимо воли гадаю, с кем же он переспал? С Сибеллой? С кем-нибудь из старших послушниц?
— Ну ладно, хватит. — Дюваль вскидывает ладонь. — Давайте лучше ваши новости от английского короля! Что он сказал?
На лицо Чудища набегает тень.
— Сам он не пожелал нас принять, — говорит рыцарь.
— По крайней мере, так утверждал его канцлер, — добавляет де Лорнэй. — В чем именно было дело, нам выяснить не удалось.
— В любом случае, официальные пути для нас были закрыты.
— А неофициальные?
— Ну, тут мы много чего разузнали. Правда, новости в основном невеселые.
Повисает тишина, потом вновь подает голос Чудище:
— Английский король начал переговоры с регентшей Франции. Он не намерен препятствовать захвату Бретани.
Кулак Дюваля с такой силой опускается на стол, что не одна я подскакиваю от неожиданности.
— И это после всего, что мы для него сделали, когда он стремился к трону?
Чудище кивает:
— Вот именно.
— Но есть и хорошие новости, — произносит де Лорнэй.
— Они должны быть очень хорошими, чтобы хоть как-то уравновесить плохие, — ворчит Дюваль.
— Английский король не намерен помогать французам задаром.
Дюваль пристально рассматривает свою кружку:
— Похоже, у всего в этом мире есть цена.
— Да, но пятьдесят тысяч — цена в любом случае высоковатая. Даже для французского престола.
Теперь наступает черед Дюваля присвистнуть.
— Да уж!.. — Он некоторое время молчит, потом добавляет, тряхнув головой: — Боюсь, эпохе королевств и герцогств наступает конец. Франция пожирает Европу, как нищий — яства на богатом пиру. — Он откидывается к стене и задумчиво глядит на своих друзей. — Французская регентша пускается на всякую хитрость, лишь бы не дать нам обзавестись союзниками. Спрашивается, она просто осторожничает и наперед просчитывает каждый наш шаг? Или кто-то с нашей стороны нашептывает ей на ушко?
Чудище переглядывается с де Лорнэем.
— А я думал, — говорит он, — помимо тайных советников, только мы и знали, что затевается.
— Вот и я о том же, — кивает Дюваль. — Поняли теперь, насколько жгучий стоит перед нами вопрос? Если у нас в самом деле есть французский шпион, он угнездился среди ближайших советников Анны. Второй вопрос — это тот же изменник, который самовольно объявил державный созыв, или их двое?
Некоторое время они молча раздумывают над этой невеселой проблемой, потом Дюваль одним махом допивает вино и морщится — он забыл об осадке на дне.