Жестокость любви

Мортимер Кэрол

Маленькая блондиночка в сиреневом — о нет, фиолетовом! — шелковом платье. Не кто иная, как Пандора Мейбери, герцогиня Виндвуд, собственной персоной, если он, конечно, не ошибается. А ошибается он редко.

— Послушай, Дьявол, — попытался было возразить Сугдон.

— Для тебя — ваша светлость герцог Страттон, — холодно поправил его Руперт, сверкнул на молодого человека глазами. — Я уже достаточно услышал и увидел, чтобы понять: ты нарушаешь покой леди.

— Да какая она леди…

Сугдон не успел договорить, Руперт

схватил его за грудки и прижал к кирпичной стене дома. Угрожающе склонился над полыхающим лицом ловеласа, радуясь, что нашелся человек, на котором можно сорвать зло.

— Во-первых, она герцогиня, — вкрадчиво проговорил он, — представительница высшего света, а значит, определенно леди. Во-вторых, она ясно выразила свой отказ. Пока я прав? — В его голосе сквозил такой холод, что юноша побелел, как полотно, а его кадык нервно дернулся.

— Прав.

Пальцы Руперта еще крепче сжали его галстук.

— В-третьих, если ты когда-нибудь подойдешь меньше чем на десять футов к ее милости, горько пожалеешь. Думаю, для твоего здоровья будет лучше в несколько дней завершить все столичные дела и на остаток сезона удалиться в свое поместье.

— Я…

— И последнее, — продолжил Руперт тем же зловещим бархатным тоном, — прежде чем уйти, извинись перед герцогиней за непристойное поведение.

Лицо молодого человека перекосилось:

— Я не собираюсь извиняться перед такой, как она.

— Давай, Сугдон. Пока я не вышиб из тебя дух.

Настроение у Руперта нынче и впрямь было такое, что он с радостью — если не сказать с наслаждением — воспользовался бы возможностью спустить пар, хорошенько врезав кому-нибудь.

— Эта женщина уже несколько недель выставляет напоказ свои прелести…

— Неправда! — задохнулась от возмущения Пандора, в ужасе выслушивая перепалку мужчин.

Судя по презрительным взглядам, которые бросал на нее лорд Сугдон, она поняла, что всю вину за сложившуюся ситуацию он возлагает на нее, и только на нее. Ей было невдомек, как он вообще сподобился прийти к таким выводам.

Пандора ничем не поощряла его омерзительного поведения, и герцога Страттона на помощь она тоже не звала. Но ведь сподобился же!

В глазах ухажера явно читалась жажда мести. Она отвернулась от него и попыталась унять дрожь, переведя взгляд на Страттона.

— Прошу вас, отпустите его, ваша светлость, пусть он как можно скорее уберется отсюда, — попросила она севшим голосом.

Руперт даже не посмотрел в ее сторону.

— Не раньше чем извинится перед вами.

Пандора стрельнула глазами на лорда Сугдона. Да, тот опасался наказания герцога, но благоговейного трепета перед ней не испытывал.

Более того, если бы взглядом можно было убить, она бы уже лежала на террасе бездыханной!

Лорд Сугдон напрягся и с презрением выдал:

— Я сожалею, ваша милость.

Она облизнула пересохшие губы.

— Ваши извинения…

— Не приняты, —

отрезал герцог Страттон. — О чем ты сожалеешь, Сугдон? — подсказал он. — О недостойном поведении в отношении ее милости? Или о том, что был пойман при попытке оскорбить ее физически? — добавил он со знанием дела.

Молодой человек яростно замотал головой:

— Я не понимаю, почему ты вообще поднял весь этот шум. Всем известно, что эта женщина авантюристка, ищет, кого бы затащить к себе в постель теперь, когда траур по ее мужу окончен. Если, конечно, еще не затащила тебя, Страттон. В таком случае я действительно прошу прощения, что наступил тебе на пятки. Ну или на другую часть тела…

Довести оскорбление до конца он не смог. Герцог внезапно отпустил его, резко замахнулся и ударил прямо в челюсть, после чего задира рухнул на пол как подкошенный.

— Ваша светлость! — Пандора вскочила и в полном замешательстве уставилась на распростертое тело незадачливого ухажера.

Руперт наконец-то перевел прищуренный взгляд на застывшую Пандору Мейбери, его глаза тут же вспыхнули одобрением, стоило ему заметить на удивление полную грудь с соблазнительными розовыми сосочками, которые проступали под тонкой материей сорочки.

Когда она заметила его любопытный взгляд, ее личико по цвету стало под стать сосочкам, рука вновь судорожно сжала края платья, скрывая от взгляда пышные полушария.

Руперт из-под прикрытых век разглядывал золотистые волосы, собранные в модный пучок с завитыми локонами, спадающими на виски и шейку, бледный овал лица в лунном свете, длинные опущенные ресницы. Она смотрела на лежащего молодого человека и не давала ему оценить красоту «восхитительных» фиалковых глаз, которые так нахваливал его друг.

Розовый язычок прошелся по пухлым губкам, прежде чем она заговорила вновь.

— Что нам с ним делать?

Руперт насмешливо приподнял темную бровь:

— Я ничего не собираюсь с ним делать, мадам. Более того, намерен оставить его там, где он лежит.

— Но…

— Не сомневаюсь, у него будет болеть челюсть, когда он очнется, — с удовлетворением добавил он. — Но кроме этого, да еще уязвленного самолюбия, ему больше ничего не грозит. Если, конечно, Сугдон не был прав и вы действительно поддерживали его грубые ухаживания и теперь сожалеете о моем вмешательстве? — уставился он на нее.

Она возмущенно поджала губки, щеки зарделись пуще прежнего.

— Как вы можете говорить такое!

Он пожал широкими плечами:

— Некоторые женщины предпочитают немного… энтузиазма в любовных отношениях.

— Уверяю вас, я к ним не отношусь! — припечатала дама. — А теперь, если вы позволите…

— Вы не можете вернуться в зал в подобном виде. — Руперт не пытался скрыть раздражения, снимая с себя черный сюртук. — Вот, набросьте это на плечи. А я пойду договорюсь насчет экипажа, пусть доставит вас домой.