Жестяная королева
Шрифт:
— Я жалею, что не прогнал его. — И не только потому, что она была здесь, рядом со мной. Но и потому, что он был просто ребенком. Высокомерным, безрассудным ребенком, которому надрали задницу во втором раунде.
— Он дрался в одном из первых поединков. И проиграл. — Я видел это лишь мельком, в основном ближе к концу. Я был занят, помогая с организацией, а также готовясь к своим собственным боям. Я ни на секунду не задумался об этом парне после того, как он убрался с ринга.
Нова сидела так неподвижно, словно превратилась в камень,
— Бои продолжались почти всю ночь. К тому времени, когда мы все начали расходиться, было уже совсем темно. Далеко за полночь и ближе к восходу солнца, чем к закату. Большинство Цыган остались до конца. Мы планировали встретиться в клубе, устроить вечеринку, чтобы отпраздновать. Трое из нас остались, чтобы закрыть магазин фермера. Я, мой папа и мой приятель Лео.
В те времена Лео обычно первым убегал на афтепати, но в тот вечер он решил побыть со мной и папой. Убедиться, что все в порядке. Мы прибрались в магазине. Я засунул толстый конверт с наличными в верхний ящик ящика с инструментами владельца ранчо, согласно нашей договоренности. Затем направился к выходу.
— Мы вышли из магазина, думая, что все давно ушли, а там были эти дети. Они начали кричать на нас, что мы их обманули. Что мы подстроили бои и украли их деньги.
— Вы это сделали?
Я стиснул зубы.
— Нет. Не было причин жульничать. Ты правильно делал ставки и получал свое.
Должно быть, она поверила мне, потому что ее плечи опустились на долю дюйма.
— Было темно, но недостаточно, чтобы скрыть их нашивки. Они надели их, вероятно, ожидая, пока мы останемся одни.
Лео, вероятно, умер бы той ночью, если бы они не надели свои нашивки. Один взгляд, и мы насторожились. Мы достали оружие. Если бы они остались в толстовках, нам бы и в голову не пришло хвататься за оружие.
— Они выстрелили первыми. — В Лео. Потом в папу. Слава богу, было так темно, что они промахнулись. Я запирал магазин и отстал на несколько шагов. Но из-за того, где я стоял, у меня была лучшая позиция. — Тогда…
Все произошло быстро. Смерть редко торопилась, когда приходила на зов. Летели пули. Кричали люди. Папа выстрелил единственной пулей, которая у него оставалась. Лео выстрелил дважды и ранил парня в руку.
Возможно, мы могли бы все уладить. Возможно, если бы мы не достали оружие, они бы послушались. Возможно, мы могли бы откупиться от них.
Теперь было легче отмотать назад, увидеть, где все пошло не так, и подумать обо всех этих «возможно». Но в тот момент я просто хотел защитить своего отца и друга от людей, которые пытались их убить.
— Твой брат получил пулю в ногу. — Должно быть, пуля попала в бедренную артерию, потому что он истек кровью.
— От твоего отца.
Я потер лицо руками, не уверенный, как продолжать. Папа хотел взять это на себя. Нести это бремя. Но оно никогда не принадлежало ему. Оно всегда было моим,
— Нет. Не от моего отца.
— Ч-что? — Лицо Новы резко повернулось к моему профилю.
Я повернулся, рассматривая ее. Если она хотела узнать правду, она прочла ее на моем лице.
— Это был не твой отец. — Ее подбородок задрожал, и в озерах ее глаз отразился звездный свет. — Это был ты. Ты убил моего брата.
Выражение горя на ее лице было почти невыносимым. Но ей нужно было знать.
Если она преследовала нас, чтобы отомстить за своего брата, тогда она должна знать правду. Она должна знать, кто заслуживает наказания.
— Это был я.
Глава 21
Нова
Слезы градом катились по моему лицу. Шины «Новы» завизжали по асфальту, и я тоже закричала. Я кричала, кричала и кричала.
Эмметт убил моего брата. Не Стоун, а Эмметт. Папа не должен знать. Друзья Ти Джея, которые были с ним в ту ночь, должно быть, поняли неправильно, потому что, если бы папа знал… Эмметт был бы мертв.
Но Эмметт был жив. И я влюбилась в него.
Я влюбилась в убийцу моего брата. Врага. Все это было слишком тяжело для моего сердца, поэтому я закричала.
Звук был грубым и хриплым. Рыдания сотрясали все мое тело, и с каждым из них приходила мучительная боль.
Я хотела вернуться назад и стереть последний час. Я хотела забыть, что просила правды, и Эмметт дал мне именно ее. Но пути назад не было. Забвения не будет. И когда мои крики затихли в ночи, остались только слезы.
Этому нужно было положить конец.
Было так много лжи. Так много ненависти. Опустошение от этой войны между Цыганами и Воинами было ужасающим.
Это нужно было остановить, пока не пострадал кто-то еще.
Я должна была остановить это.
Часть меня хотела наброситься на Эмметта. Он признался в убийстве Ти Джея. Он мог бы позволить этой лжи продолжаться вечно, и никто бы ничего не узнал. Но он признался, потому что не лгал мне.
Боже, как бы я хотела, чтобы он солгал.
Я прижала руку ко рту, когда вырвался еще один всхлип, мои глаза были так полны слез, что темная дорога впереди была ничем иным, как водянистой полосой черноты, освещенной моими фарами.
— Почему? — прошептала я дороге.
Она не ответила.
— Почему? — Я закричала и ударила кулаком по рулю.
Это было так хреново.
Это было так эпично хреново.
После того, как Эмметт рассказал мне правду, я убежала из его дома. Мне нечего было сказать.
Еще один крик сорвался с моих губ.
Это должно было закончиться.
Я провела рукой по лицу, пытаясь прояснить зрение, чтобы видеть и вести машину. Я с трудом сглотнула, превозмогая боль, затем вдавила ногу в педаль газа. Я направила «Нову» в сторону города и «Клифтон Фордж Гараж». К зданию клуба «Тин Джипси» и всему, что оно собой представляло.