Жестяная корона
Шрифт:
Мужик отвернулся. Иван понял, что он еле сдерживается, чтобы не заплакать. У психокинетика в горле встал ком, он похмыкал, чтобы привести голос порядок, но тот все равно предательски дрожал.
– Говоришь, выступаете на рассвете?
– Да, сир.
– Значит, встретимся.
Элаяа сначала крепко обнял Ивана за плечи, а потом, спохватившись, поклонился и, пятясь спиной, вышел.
– Ты что задумал?
– спросила Лена.
– Да ничего особенного, буду оправдывать свое мифическое происхождение.
– Ты только пойми одну простую вещь - завтра, похоже, будет резня, если уж Иллиан не справился с разбойниками... Для них всех это в
– Я понимаю, - спокойно ответил Иван.
– Знаешь, я вот посмотрел на этого Элаяю, или как его там. Ему ведь больше шестидесяти. А как он относится к Иллиану? В нашем мире нет ни одного человека, которые бы испытывали подобные чувства ко мне. Родители не в счет, понимаешь? Их любовь идеальна, они любят не за что-то, а просто за факт твоего существования. И если им сообщат, что со мной все в порядке - или даже предоставят поддельное видео, как ты говорила, где я машу руками и говорю, как все хорошо - им этого достаточно. Родителям достаточно знать, что со мной все в порядке. Даже если знание это ложно. Получается, что после моего исчезновения ничего не изменится...
– Иван замолчал, пытаясь восстановить дыхание после длинного монолога. И чуть подождав, продолжил, - а исчезновение Иллиана изменило жизнь данного конкретного человека. Заставило беспокоиться. И кто знает, сколько таких Элаяев в этом дурацком королевстве. Но суть в том, что они есть. И что бы не случилось с Иллианом, я хочу в этом разобраться.
Иван закончил, ожидая возражения, упреки, жалобы, но Лена лишь зевнула и вытянулась, словно только проснулась после лавины его слов.
– Ладно, - равнодушно ответила она, - мне, если честно, пофиг. Все равно все достало. Хочешь, так запишемся в спасательный отряд.
Однако на деле все оказалось не так просто, как рассчитывала Лена. Отряд лорда Эдвара, с ним во главе, выехал через северные врата, когда уже солнце поднялось достаточно высоко. Айвин с Хелен после посещения Элаяи не сомкнули глаз, боясь проспать всеобщее наступление, поэтому уже час как мерзли, собрав всю утреннюю росу. Мальчик, увидев вчерашних гостей, нахмурился, а Длинный, ехавший рядом, тут же склонился над ухом пацана и что-то зашептал. Эдвар отмахнулся от него, остановил коня и заговорил.
– Не думал, что еще увижу вас.
– Наши планы немного поменялись, сир Эдвар.
– И что послужило тому причиной?
– Наш друг, сир Иллиан.
Уголок рта паренька дернулся, но маленький господин промолчал.
– Мы случайно узнали, что он попал в беду, - продолжил Иван.
– Я не знаю, что случилось с сиром Иллианом, - ответил лорд.
– Возможно, ничего ужасного не произошло.
– Если бы это было так, то вы не вывели всю свою рать.
Лене пришлось приложить немалые усилия, чтобы объяснить значение диковинного слово "рать", лишь после чего общение продолжилось.
– Так что вы хотите?
– Лишь проследовать с вами до того места, куда отправился ваш телохранитель.
– Капитан стражи. Сир Иллиан был вчера повышен.
– Ну пусть капитан стражи, значения это не меняет. Мы лишь хотим присоединиться к вашему небольшому отряду.
Длинный снова свесился с лошади и зашептал маленькому лорду на ухо. Этот тип начинал довольно сильно раздражать Ивана. Но паренек опять отмахнулся от раскрасневшейся в гневе красной физиономии.
– У нас нет коней для вас.
– О, нам неважно, все равно верхом мы ездить не умеем.
– Не умеете?
– это утверждение поставило Эдвара в тупик.
– Я хотел сказать, на лошадях, - спохватился Иван.
– Дома мы ездим на волах. А это совершенно по-другому.
Окончив разговор и получив официальное разрешение лорда примкнуть к его "военной кампании", Лена, не раздумывая, сразу залезла на телегу с какими-то бочонками и мешками. Иван честно отмахал пешком минут двадцать, после чего присоединился к подруге, положив свой молот рядышком. Он берег его с той самой драки, веря, что кузнечное орудие приносит ему удачу.
Устроившись поудобнее, психокинетик стал наблюдать за сонным отрядом. Конных в отряде было всего семь человек, включая лорда, остальные путешествовали на своих двоих. Только сейчас Иван обратил внимание на один интересный факт, до этого момента им спокойно игнорировавшийся - самый высокий солдат не превышал на вскидку метра восьмидесяти. Остальные были и того меньше. Психокинетик пошевелил мозгами и вспомнил, что все "бюргеры" из совиного городка, которых он видел, и сельчане за вратами лишь подтверждали это правило.
– А ты знал, что современный человек в нашем мире по сравнению со средневековым значительно вырос?
– ответила на его замечание Лена.
– В смысле?
– Ну доказано, как-то сравнивали скелеты людей разных эпох и пришли к выводу, что с каждым веком человек растет на несколько сантиметров. Ты никогда не был в музеях?
– Был, конечно.
– Я вот была с папанцем один раз в Испании, мы тогда зашли в какой-то музей. Вот помню, меня и удивило больше всего, что там стол, стулья, даже кресло такие маленькие, словно детские.
– А почему человек растет?
– спросил Иван.
– Я откуда знаю, - пожала плечами Лена.
– Может климат, экология, да мало ли чего. Ты бы лучше подвинулся, а то я сейчас слечу с этой колымаги.
Иван замолчал и стал смотреть по сторонам. Отряд уже спустился вниз и переправился по ветхому мостику. Со слов разговаривающих между собой солдат, это была Равнина. С виду обычное поле, растянувшееся до самого горизонта, ничего такого, в России подобного добра навалом. Но, судя по всему, средневековым жителям равнина внушала благоговейный трепет. Они даже старались говорить тут вполголоса. Брали бы лучше пример с квика, вот уж кому было все равно на окружающую реальность, а может, и бессонная ночь взяла свое. Лена свернулась калачиком и бессовестно засопела, подсунув один из мешков под голову.
Иван сам находился на периферии реальности и дремы, но сон все не шел, поэтому сын бога просто лег и уставился на небо. Даже цвет тут был другой, навязчиво голубой, словно специально режущий глаза. А может, именно таким и должно быть небо? Иван попытался вспомнить, когда в своем мире последний раз поднимал голову вверх, туда, к звездам, и не вспомнил. Все больше глядел под ноги или перед собой, а своего родного неба так и не запомнил.
На Ивана только сейчас накатила хандра, настоящая исконно русская тоска по дому, с обшарпанными стенами и пропахшим кошачьей мочой подъездом, по городскому парку, почти без мусорок, с редкими работающими фонарями и кричащими вразнобой из летних кафе эстрадными певцами. По родине в целом - по ее неумытой, неулыбчивой, иногда сердитой, физиономии, уставшей от всех бед, которые свалились на нее и продолжают сваливаться, но такой своей и оттого родной.