Жестянка
Шрифт:
Кретова усмехнулась. Она с легкостью читала мысли подопечного, словно они высвечивались у него на лбу бегущей строкой.
– Что такое? Никак, Мустафа, вы шанцевый инструмент второпях взять забыли? – ехидно поинтересовалась Ирина и безжалостно выложила на капоте две кобуры в аккуратный рядок. – А в джипе две лопаты лежат. Не видели, да?
Видели. Не подумали, не включились, интерес к обретённому луту победил здравый смысл. Нормально, так к спасателям опыт и приходит.
Спросят про пистолеты, нет? Группа молчала, осознали.
На Пятисотке существуют непреложные правила. Традиции. Именно
Традиций много, как и странных смыслов. Но даже я не понимаю некоторые.
Мы хороним всех.
– Ирина, красный парашют опускается! – неожиданно крикнул Спика, прижимая ребро ладони ко лбу.
– Где? – хором закричали его дружки.
Все уставились по указанному направлению, и лишь я гордо вытащил единственный бинокль. А что толку? Изношенный прибор не держал изображение. Говорю же, новый нужно добывать! Ирка сдалась и вскинула СКС, глядя в оптический прицел.
– Не могу поймать, падла, – ругнулся я.
– Да вот же! Красная точка! – Спика ещё раз показал рукой. Богата юность на здоровье. Мне оставалось лишь констатировать:
– Ну у тебя и зрение…
– Километра четыре, – предположил Мустафа.
– Ближе к пяти, – поправил его самый зоркий наблюдатель.
– Ирина, может мы того? Метнёмся? – с азартом в голосе спросил Мустафа. – Бочка упадёт недалеко от дороги, на машине обернёмся быстро. Ништяк лишним не бывает! – добавил он с напускной взрослостью.
– Я вам ща метнусь! – осадила порыв юнцов группер, погрозив молодёжи кулаком. – Отставить поисковый энтузиазм, вы сперва тело похороните! Прямо львы пустыни, гляди-ка! Там уже дюжина сталкеров-северян внизу приплясывает с открытыми пастями. Или, что ещё хуже, тупые вольняшки пасутся. А эти на вас злые, как собаки. Потом ваши головы без ушей подбросят под периметр. Считайте, что это их законная добыча. И вообще уясните, жадность – опасное чувство. Работаем дальше, нам ещё несколько рейсов придётся сделать, до вечера дел хватит.
Глава 4
Ресурс, лут, ништяк
Тела людей положено предавать земле, вне зависимости от их религиозной принадлежности и качества поступков при жизни.
Никто не должен остаться лежать на поверхности Жестянки. Чистое мародёрство, общественно всегда отделяемое от справедливого сбора трофеев правилом «с бою взято, значит свято», строжайше запрещено. Тела нельзя раздевать догола, одежда, за исключением верхней, больше не используется. До недавнего времени нельзя было брать даже обувь. Вот тут я уже без понимания, если честно – обувь вещь очень ценная, а образ жизни людей на Жестянке, мягко скажем, не совсем нормален в плане нравственности и морали. Давно можно было сделать послабление, но Владимир Викторович дал разрешение лишь два месяца назад. Что ж, всё в этом мире неизбежно меняется.
Хорошо помню, что было, когда я при нём впервые заикнулся на эту тему. Разве что в лоб не вставили. И вот, дожали мы Деда.
– Взять лопаты! – распорядился комгруппы.
– Мустафа… Тут такое дело, мой «колчак» как бы лишним оказался, возьмёшь пока на хранение?
Как он отреагирует?
Мустафа быстро переглянулся
– СВД точно на вышки уйдёт, – сказала Ирина. – С другой стороны, освободится мосинка Игорёни. Она, конечно, порядком изношена, но всё же.
– До двухсот метров работать можно достаточно уверенно, – подхватил я мысль своего командира.
– В любом случае, два «шершавых» в группе – это уже нормальное подразделение, – подытожила Кретова. – С этим к Деду и пойду.
– Что такое «шершавое»? – не понял Ян.
– Нарезное оружие, – со знанием дела ответил ему Спика. – Есть гладкие стволы, ну, гладкоствольные, а есть шершавые.
– Ёлки, не сообразил, – устыдился Ян.
– Пистолеты… Владимир Викторович, конечно, сам решит, кому именно отдать, – я повернулся к Мустафе. – Так, подожди! Чего я тебя гружу, сейчас «колчак» тебе только мешать будет, так ведь? Пусть здесь полежит, пока копаете.
– Не будет, – нервно облизнул губы Мустафа.
– Точно? Тогда держи. И обоймы вот. Давайте скоренько, ещё и здесь женщину захоронить надо. А дел по горло, коробочка-то полным-полна.
– Оставить одного с вами? – спросил Мустафа.
– Не стоит, втроём вообще быстро управитесь. Мы пока сами поковыряемся.
Мустафа ещё больше потемнел лицом, у Спики от обиды задрожали губы. Не пускают к разбору ништяка! Кротова сухо кашлянула и искоса глянула на меня, мол, ну ты и нервоплёт, сволочь такая! А что делать, дорогая? Кто-то же должен их воспитывать. Ещё дети, хотя инфантами я их никогда не назову, на Жестянке дети взрослеют быстро.
– Жмите! Тут ещё плиту выдирать надо, прежде чем основной груз вытаскивать… Так что успеете натаскаться, не волнуйтесь, всё увидите. Мужики, честно, давайте-ка побыстрей! – уже грубей попросил я, подходя к ресурснику вплотную. Троица тащилась следом. – А с Дедом говорить будем.
Услышав «мужики» и обещание поговорить насчёт оружия с главой посёлка, группа встрепенулась, плечи огольцов расправились. Лопаты взлетели на плечо, и началась очередная бодрая трёхсотметровка. Бег порой лучше всего тренирует мозги. Сменяясь, они сделают дело и прибегут уже через полчаса.
Кресла баррелей тоже не используются в быту, только как источник поделочного материала. Ну, вы уже знаете, это тоже традиция, поводов для дальнейших объяснений не вижу.
А вот под креслами лежит классная плита из прочной микарты полуторасантиметровой толщины, здоровенная, массивная, что-то типа основы. Отличный материал для производства мебели, поэтому такая плита подлежит непременному снятию и доставке на склады интендантской службы. Зажилить её не получится, интендант всё знает и разорётся, как резаный. Собственно, кроме этих плит, куполов и красных баррелей мы с Иркой в последнее время ничего толкового в периметр и не привозили. Когда было время и силы, выдирали рычаги. Там возни…