Жиголо для блондинки
Шрифт:
Сначала прошла в кухню, поставила чайник.
На кухонном столе лежал… лифчик. Кружевной бледно-розовый лифчик небольшого размера. Сначала мелькнула шальная мысль – а вдруг муж решил сделать ей подарок? Достал где-то невероятно красивое кружевное белье, которого у Зои не было никогда. Мысль мелькнула и ушла – пышная грудь Зои ни за что не поместилась бы в эти изящные кружева. А значит…
Она тихонько вошла в комнату. Остановилась на пороге, потрясенная. Нет, не сам факт измены удивил Зою и не то, что муж изменил ей с единственной подругой. В принципе именно это она и готова была увидеть, неспроста же Каринкин лифчик валялся
Бледные длинные (и худые, худые!) ноги Карины были широко расставлены и заброшены на его плечи. Ее ухоженные руки с длинными, остро выпиленными ногтями (у Зои вот после родов ногти не росли, слоились) слепо блуждали по его усыпанной трогательными прыщиками спине. Его поджарые бедра ходуном ходили, а Карина извивалась и кричала, как одуревшая от гормонов кошка, срочно требующая кота.
Самое противное то, что выглядело все это красиво. Собственная сексуальная жизнь вдруг показалась Зое скучной и тусклой. С ней он так себя никогда не вел. Даже в самом начале, когда они только познакомились. Он просто гладил ее по щеке и спрашивал – можно, малыш? И Зоя отвечала, что можно. Тогда он осторожно снимал с нее ночную рубашку, Зоя слегка расставляла ноги, муж ложился на нее. Через несколько минут все заканчивалось, он целовал ее в щеку и отворачивался к стене.
Странно… Почему? Неужели потому, что Карина худая? Что Карина – многообещающая актриса? Что она хорошо одевается и хорошо кокетничает? Но это же полный бред!
– Еще! Давай, милый! Еще, еще, не останавливайся! – голосила Карина. Ее глаза были открыты.
Зоя подумала, что неприлично стоять вот так, в дверях. Что надо бы выйти из квартиры, позвонить в дверь, дождаться, пока они суетливо оденутся, позволить им сделать вид, будто не было ничего. А потом уже решить, что делать дальше.
Но в этот момент их глаза встретились. Муж так ничего и не заметил, а Карина вдруг повернула голову и увидела Зою. Ее сильно накрашенные глаза округлились, рот глупо распахнулся, в тот момент она вовсе не была красавицей. Теперь Зоя, вспоминая увиденное, понимает, что Карина была похожа на глупую куклу из секс-шопа – уродливую силиконовую куклу с похотливо разинутым резиновым ртом и надписью «Я тебя проглочу!» на яркой коробке.
Зоя тихо вышла из комнаты. Оделась, бесшумно закрыла за собой дверь. Потопталась несколько минут в подъезде. Подумала – а может быть, мне совсем уйти? Забрать маленького, собрать чемодан и отчалить, например, к маме? Но, представив картину возвращения блудной дочери, Зоя тоскливо поморщилась. Мама не отстанет от нее, полезет с расспросами, а потом будет миллион лет обсуждать эту ситуацию с охочими до сплетен подругами. Да и жить-то на что?
И Зоя позвонила в дверь.
Дверь открыл муж. Он поцеловал ее, и от него тонко пахло сладкими духами «Дольче вита». А Карина, аккуратно причесанная, в застегнутом на все пуговицы платье, как всегда, сказала:
– Зойка! Ты выглядишь просто великолепно!
Карина сама пригласила ее поговорить. Зоя-то хотела замять эту историю. Просто перестала ей звонить. Муж еще имел наглость
– А куда пропала Кариночка? Почему она больше не приходит?
Зоя мрачно ответила:
– У нее слишком много работы.
– Она где-то снимается?
– Ага. В эротической комедии.
– Что? – захлопал глазами супруг. – Это шутка?
– Да, – серьезно ответила Зоя.
Развивать тему он почему-то не стал.
Карина однажды позвонила и как ни в чем не бывало пригласила Зою в гости. Она что-то щебетала о новых брюках-бананах, которые ей удалось приобрести и на которые Зойке ну просто необходимо взглянуть, о новом актере-статисте, который пришел в фильм («блондинчик с зелеными глазами, представляешь?»), еще о чем-то. Зоя ее перебила:
– Кара, что тебе от меня надо?
– Поговорить, – мгновенно стала серьезной Карина.
– О чем нам разговаривать?
– Сама знаешь о чем. Приезжай, Зойка… Я так по тебе скучаю.
И Зоя (дура, дура, дура в третьей степени!), как будто ничего не случилось, поехала в знакомую захламленную квартирку в небольшом подмосковном городе. Карина тогда еще с родителями жила.
Неизвестно почему ей вздумалось нарядиться. Не хотелось ударить в грязь лицом перед этой самодовольной красавицей. Зоя напялила свое лучшее платье (не беда, что оно стало ей тесновато). Накрасила глаза, ресницы покрыла тушью в три слоя.
– Как ты хорошо выглядишь! – ахнула Карина, которая в своей порванной на груди и заляпанной яйцом пижаме выглядела в сто раз лучше.
– Спасибо, – сдержанно поблагодарила Зоя.
– Идем на кухню, я шарлотку испекла. Специально для тебя, с корицей.
– Ты же знаешь, что я на диете.
– Да брось! Один раз можно!
В кухне уютно пахло яблоками и тестом. Карина хорошо пекла. И Зоя позволила ей положить на блюдечко ароматный кусок пирога.
– Зоя, я знаю, что ты обо мне думаешь… – несмело начала Карина, когда пирог был уничтожен в полном молчании. – И ты, конечно, права…
– Я не о тебе должна плохо думать, – буркнула Зоя, – а о нем.
– Понимаешь, я сама не знаю, как так получилось… Это было какое-то наваждение…
– Хочешь сказать, это было всего один раз?
– Да, конечно! – округлила ненакрашенные глаза Карина.
Почему некоторым так везет? Почему им достаются километровые ресницы, как у диснеевского Бемби? Никакой косметики не надо. А остальные по утрам полчаса проводят перед зеркалом, пытаясь добиться эффекта отсутствия косметики и тревожно сравнивая глаза – не получился ли один из них больше другого?
– Просто мы сидели с ним, пили чай. Ребенок спал. Он мне рассказывал о работе, что-то жутко скучное. И я… Зоя, мне так хотелось его перебить. Он был таким красивым и так занудно рассказывал, что скулы от скуки сводило… И я его поцеловала.
– А он? – зачарованно спросила Зоя.
– А что он? Он же мужик. А они сопротивляться не умеют, – хмыкнула Карина. – Вот…
Зоя недоверчиво смотрела на нее. Карина рассказывала что-то еще. Она была очень красивая, хотя явно только что из постели. У нее была гладкая кожа особенного фарфорового оттенка – такой цвет лица бывает только у совсем молоденьких девушек, а Карина к двадцати четырем годам умудрилась сохранить свежесть пятнадцатилетней. У нее были сочные полные губы, темные, как у брюнетки. И притом Карина была натуральной блондинкой, почти скандинавский вариант.