Жил-был мент. Записки сыскаря
Шрифт:
— Мама мыла раму. Вот мама, а вот рама. Понял?
— Есть!
— Что есть? Кого есть? ЭТО МАМА!
— Ёб.
Командир хозвзвода тряс списком личного состава и кричал, что он всё понимает про дружбу народов, но ему ночью снится Фергана, хлопок, гора Арарат и город Фрунзе вместе с Бухарой, не говоря про татаро-монгольское нашествие на Святую Русь. Начальник столовой прапорщик Крафт просто послал всех на *** и замолчал. И если раньше на кухне для загулявшего офицерского состава жарилась картошка на громадном противне и солёные огурцы лежали в свободном доступе,
— Всё, забирай этого стрелка. Он твой. И чтоб через неделю в караул. Выполняй.
Луна стоял около двери канцелярии роты и щурился. Я протянул ему сигареты. Он сунул сигарету, ловко вынутую из пачки, за ухо и замер. Старшина роты крякнул и выругался. Луна улыбнулся. Эти слова ему были знакомы. Я махнул рукой. Луна изобразил поворот через левое плечо, его качнуло, как пакебот в шторм, и, задев дверной косяк ногой, туловищем и головой, вывалился в коридор. А я пошёл в магазин.
Капитан Ведякин выпил и медленно сжевал конфету «Домино».
— Есть идея. Наливай.
***
— Да вы что, охренели? Секретчик, это же допуски! Надо запрос посылать. Посмотри, где это, это же конец географии! Пока ответ придёт, у него уже дембель будет.
— Зато он секреты не разболтает, потому как молчаливый. И очень исполнительный. А бумажки собирать я его лично научу и портфель опечатывать тоже. Ну, ещё по одной?
— Ааа! Давай!
И Луна стал секретчиком. Портфель он полюбил страстно. Гордо ходил по части и хмурил почти отсутствующие брови. В личное время, шевеля губами, он листал букварь. Через три недели пришёл ответ на запрос, что гражданин такой-то не привлекался, не замечен и вообще не прописан в данном сельсовете.
— Шпион, — решительно сказал Ведякин. — Писец тебе, секреты Родины известны врагу, а я верил, что граница на замке и каждый полосатый столб обосали Джульбарс с Карацупой. Тяжело расставаться с детством. Но есть идея, иди в магазин.
И я побежал.
— Слышь, Петро, у меня боец есть. Исполнительный, молчаливый, ты его на тумбочку поставишь, он до твоего дембеля достоит… Да нет проблем, выставим. И похмелим.
Моя зарплата таяла. Но Луну мы сбагрили в стройбат. В ответе на запрос я превратил и в у. Ошибочка, не о том спрашивали. И Начальник строевой части вкатил выговор толстозадому писарю.
Лет через -надцать я случайно встретил Петра, приятеля капитана Ведякина. Мы выпили пива с прицепом и я спросил:
— А ты Луну не помнишь?
Петро долго соображал, о ком речь. И ответил
— Да у меня этих жополицых столько было! Есть идея.
— Какая? — осторожно спросил я.
— Наливай!
Царандой
— Какой мудак нас сюда послал?
— Ты сегодня брился?
— Брился.
— В зеркало смотрел? Себя видел? Жена чеки получает? Год за три. Ещё вопросы есть?
— Пошёл ты…
Царандой лениво постреливал по кишлаку. Ждали вертушки.
— Слышь, мазута!? Слабо, по мечети шарахнуть?
Командир танкового взвода качнул головой.
—
— Вот дурдом. Вертушки ждём, сколько их вылет стоит? А снаряды экономим.
— Скажи спасибо, что в полный рост не погнали, как в прошлый раз.
Из-за крайнего дувала тявкнул пулемёт.
— Низко взял, хрен мамин.
Два «крокодила» выползли из-за горушки. Дымы НУРСов потянулись к кишлаку. Застучала «Шилка». Дёрнулись танки.
— Царандой, вперед! Давай, давай гони архаровцев!!!
В спину била вонючая волна запаха отработанного дизельного топлива, пригоревшего машинного масла и пороховых газов.
В кишлаке было тихо. Душманы ушли в зелёнку. Десяток жителей кишлака сидели у входа в мечеть.
«Таблетка» чадила, запах палёного человеческого мяса и разлитых лекарств вызывал тошноту.
У кого-то не выдержали нервы. Кровь быстро впитывалась в пыль, становилась чёрной.
— Оружие нашёл?
— Есть какие-то винтовки…
— Побросай рядом с трупешниками,. Приедет спецуха. А мы им — вот оружие, вот трупы. Тем более палили твои «парчановцы».
— Они из «халька».
— Я что, замполит?
— Пилюлькиных жалко. Да– не повезло ребятам.
— «Ромашка», я «Тюльпан» — потерь среди личного состава нет…
***
ЗЫ: Царандой — милиция такая.
«Крокодил» — вертолёт такой.
«Парчан» и «Хальк» — были такие Партии.
«Таблетка» — была такая медицинская УАЗика.
«Пилюлькин» — доктор, фельдшер, медбрат, медсестра — СВЕТЛАЯ ИМ ПАМЯТЬ.
Для малолеток: «чеки» — это чеки Внешпосылторга СССР…Типа вашей зелени.
Комроты готовь…
Утром начальник штаба полка зачитал приказ. И я стал командиром роты.
У дверей офицерской общаги меня встретил капитан Ведякин.
— Ну?
И мы пошли. И купили. Водки. Много.
Начальник столовой дал задание повару — нажарить картошки. Два комвзвода оторвали доску с тыльной стороны склада НЗ и умыкнули тушёнку. Третий взводный притаранил в кульке «Букет Абхазии» — 5 копчёных рыбин. Из хозвзвода прислали редиску, лук и укроп. Библиотекарша дала газеты. Начальник вооружения принес бутыль спирта, в которой плавали какие-то корешки.
— Это стимулятор, — гордо заявил он. — Ведь будут девушки!
Банку с толстыми солёными огурцами, озираясь по сторонам, притащил особист.
— Жена прислала.
Доктор принёс салфетки и вилки.
Две телефонисточки сноровисто приготовили салатики. Библиотекарша постелила газетки на стол и эстетично всё расставила.
И понеслась пьянка-гулянка.
Меня хлопали по плечу.
— Ну, не страшно, что в роте «чурки» сплошные. А зато взводные — два литовца, супротив них фашисты просто дети. А третий комзвода, так вообще чуваш — ему рыбу присылают. Всегда есть, что к пиву погрызть. И старшина хороший. У него овчарка, а когда он выпьет, так идёт с ней в расположение роты и все там дышать боятся, так как зубы у песика острые, а пасть большая. Так как старшина выпивает часто, как мы, то за личный состав беспокоиться нечего.