Жил Певчий…
Шрифт:
В клубах дыма за кормой БТР побежали пять или шесть негритят нашей охраны.
Все сто пуль, каждая толще пальца, легли длинными очередями на небольшом расстоянии, где мог быть снайпер. Деревья, треща корой и ветвями, валились, как скошенная трава. Гулко плюнули два миномёта с нашей стороны, мы опять залегли – очень уж близко. Мины противно, как зубная боль, вымотали саксофонным надрывом нервы, разорвались. БТР, проломив кусты, уже был под деревьями, метрах в трёхстах. Негритята сильно отстали.
Замполит
Подняв тучи бабочек, совсем беззвучно, как показалось, вернулся бронетранспортёр. Сзади, за башней, два негритёнка придерживали труп снайпера. Белый. По обмундированию – «Дикий Гусь». Достойного противника прибрали. Пуля калибра четырнадцать и пять десятых миллиметра разворотила ему таз. Кровь тонкими нитями стекала по вибрирующей броне на третье колесо и исчезала в поднятой пыли краснозёма.
Ствол пулемёта чуть заметно дымился сквозь овальные отверстия чёрного стального кожуха.
Гаврилов вылез из люка, соскользнул боком на землю и спрятал руки за спину. Серёга сунулся было наружу и опять исчез внутри бронетранспортёра. Не шутилось… Столько уже все вместе, и вот потеряли первого «нашего», родного до запаха. А в боевом отсеке лежал обгаженный старший, покрытый густым липким потом смертельной трусости.
Кто-то несильно ущипнул меня выше локтя. Обернулся, ещё не уняв дрожь в колене.
По тёмному оттенку кожи, почти чёрному – овим-бунду… Нос расплющен… виски седые… капитан… глаза ласковые…
Мне стремительно становилось плохо.
Он сжал ворот моей майки под горлом и тряхнул. Не очень резко… Жоануш… Начальник штаба бригады. Ростом мне по грудь. Я положил локти ему на плечи, выдохнул, обнял… и пришёл в себя.
– Асессор, у вас нога в крови, – он освободился от моих рук. – Иван, переведи своим – бригада осталась без воды.
Я ещё раз обернулся к дороге.
На асфальте догорали все наши пять бензовозов.
Три чёрно-жёлтых, рвущихся в небо, факела впереди. За ними две расстрелянные цистерны, вокруг которых бегали негритята с флягами, котелками и кастрюлями – это утекающая вода. Два полыхающих столба огня в конце колонны. Ни воды, ни горючего. И ещё три гигантские воронки, раскиданные на десятки метров колёса, моторы, обугленные доски, вырванные с корнями тлеющие деревья и кусты. Значит, и без боеприпасов. Вот почему ушито так болят. И тошнотворный запах горящей плоти.
Артиллерийская засада со снайперами вокруг. Когда-то я о таком слышал. В позапрошлой жизни.
…Ехавший первым, огромный КРАЗ подорвался на противотанковой мине, когда я ещё сидел в наушниках на броне, свесив ноги в люк и слушая плеер: была моя очередь на музыку. Взрыва не услышал, почувствовал, что земля колыхнулась. Поднял глаза и увидел –
Взлетело метров на пятьдесят. Эти драгоценные тяжёлые грузовики недавно придумали ставить в голове колонны. Просто колёса кабины не под водителем, а впереди: при подрыве он будет ранен, контужен, но почти наверняка – жив.
После первого взрыва боевые машины пехоты вяло сползли с насыпи дороги, блестя зелёной бронёй, начали утюжить гусеницами кусты, поднимая облачка бабочек. И остались целы.
«Кентроны» ударили в начало колонны и в её конец.
И ведь будто наводчик среди нас сидел! Войско растянулось километров на пять, а реактивные снаряды рвались вокруг цистерн с горючим.
Гигантская масса металла остановилась. Пятнистая человеческая масса бросилась в стороны от асфальта, ломая телами цветущие заросли, втираясь всем существом в жёсткую землю, сжимая в ладонях сухую траву…
Снайперы, из пулемётов и винтовок не давая нашим солдатикам подняться, выпустили из цистерн почти всю воду и тремя выстрелами из гранатомётов подорвали машины с боеприпасами.
Расправа заняла минут девять…
Наконец, стихло. Бойцы отлежались. Тихо переговариваясь, ощупывая себя, поднялись. Побрели через кусты с обугленными бабочками к уцелевшим грузовикам, подбирая своих.
И вот тогда перезаряженные «Кентроны» ударили вторым залпом – в середину колонны.
Врезали нам по самое горло. Люди валились десятками. Высокая трава опять полыхнула, кусты затрещали в огне, раненые вопили…
У реактивной установки «Кентрон» всего лишь шесть стволов, работали по нам две установки, сделали два залпа. Значит, только двадцать четыре ракеты. Каждая весит тридцать семь килограммов. Унитовцы все грузы переносят пешком на себе. Снаряды тащили километров двести по два человека на штуку, ещё человек по десять на каждую, катили пусковые установки. Разведка, радиостанции, провиант…
«Диких Гусей» было не больше десяти – они десантировались, всё спланировали, сделали свою часть работы и первыми ушли, оставив одного прикрывающего.
Вот те на! Получается – всего лишь рота оборванных полуголодных ребят остановила тяжёлую пехотную бригаду с десятью бронированными боевыми машинами пехоты, лучшими в мире, батареей 122-миллиметровых гаубиц, бьющих снарядами почти с меня весом на 17 километров, дивизионом реактивных установок «Град», выстреливающим по 60 ракет, в два раза мощнее, чем у «Кентрона», за один залп, полусотней грузовиков, десятками вездеходных УАЗов, а главное – с двумя с половиной тысячами бойцов (ну, уже человек на триста меньше)… А ещё один убитый белый военный советник и другой, повредившийся умом.