Жила-была одна семья
Шрифт:
— Не диспетчер, а просто специалист по отпугиванию клиентов.
— Скорее по запугиванию. Он думает, что несчастные быстро дойдут до кондиции и согласятся на те немыслимые условия, которые он предлагает.
— Какие?
— Догнать автобус на такси за цену перелета Стамбул — Анталья.
— А-а-а! — Саша постаралась придать выпущенному звуку нотки полного понимания и поддержки, хотя не испытывала ни того ни другого. Она не любила мужчин, считающих деньги и возмущающихся ценами. И хотя прекрасно понимала, что далеко не все могут позволить себе не обращать внимания
— Мужчина должен быть щедрым. Выбирай, Манечка, не стесняйся! — Отец делал широкий жест и ласково смотрел на жену.
Она сразу начинала сомневаться и охать:
— А на что потом жить? У нас же трое детей! Где возьмем деньги? — Но глаза ее при этом горели, щеки заливались радостным румянцем все ярче по мере передвижения между вешалками с одеждой.
— Где-нибудь да найдем. Не женское это дело забивать голову такими мыслями, — и отец сам принимался снимать всевозможные платья и блузки, подталкивая жену к примерочной.
А ворох подарков, которые он вечно привозил из полетов? А килограммы конфет, которые покупал? А буйство фантазии? А широта души? Папа своим примером заставил Сашу поверить в то, что мужчина не должен трястись над своими капиталами. Он должен уметь их зарабатывать, уметь тратить и позволять это делать другим. За опоздание должна быть какая-то расплата, и если верховный суд оценил ее в размере стоимости авиабилета, не стоит возмущаться. Надо уметь платить по счетам.
Саша внезапно почувствовала, что на нее навалилась жуткая усталость. В конце концов дали о себе знать и нервный стресс, и долгое хождение по улицам с тяжелыми пакетами. У нее не было сил подняться с дивана, но надо было идти до конца и бросаться в погоню за автобусом. Смысла оставаться в компании «счетовода» она больше не видела.
— Я, наверное, все же воспользуюсь предложением диспетчера. Пойду вызову такси. Впрочем, если хотите, можете поехать со мной. — Она с трудом вытащила себя из мягкой неги дивана и направилась к стойке регистрации. Обернулась на полпути: — Кстати, я все оплачу.
— Как угодно, — невозмутимо произнес он за ее спиной и уселся как ни в чем не бывало на ее место. Впрочем, ей показалось, что в голосе его снова промелькнула насмешка.
«Я бы на его месте рыдала! Последнее, что должен делать мужчина, от которого осталось одно лишь название, — это веселиться».
Она спросила у молодого человека за стойкой номер такси. Тот протянул ей карточку и посмотрел как-то недоуменно. Саша начала набирать номер и краем уха услышала, как портье произнес себе под нос по-английски:
— Странная женщина.
В другой раз она бы не обратила внимания на эту бестактность. Но теперь то ли усталость давала о себе знать, то ли взыграла обида за какие-то еще неосязаемые, но уже неоправданные надежды, но она язвительно поинтересовалась:
— Что странного в том, что я хочу попасть туда, откуда приехала?
Портье улыбнулся просто и солнечно и отвечать начал ласково, будто извиняясь:
— В
— И?…
— Приветствие на турецком языке! — прозвенело у Саши в ухе, и она по-английски попросила диспетчера такси секунду подождать, не спуская вопросительного взгляда с портье. Тот наконец закончил свою мысль:
— Но, по-моему, зря вы не согласились на предложение мужчины. — И он выразительно кивнул в сторону диванчика.
— Какое еще предложение? — Саша даже позволила себе оглянуться. Ее спутник внимательно изучал проспект с достопримечательностями Стамбула и всем своим видом демонстрировал, что все происходящее его совершенно не касается.
Молодой человек осторожно поманил Сашу рукой, намереваясь ей что-то сказать. Трубка продолжала верещать, что-то грозно выкрикивая, и она предпочла вернуть ее на рычаг. Она перегнулась через стойку и… Если она и хотела сюрприза, то она его получила:
— Мужчина сказал, что вы устали и проголодались, поэтому попросил меня позвонить в вашу туристическую компанию и сказать им, что вы задержитесь в Стамбуле еще на одну ночь и прилетите завтра утром.
— Прилетим?
— Да. Он оплатил два номера в нашем отеле и попросил найти свободные места на завтрашние рейсы до Анталии. Кстати, было бы неплохо, если бы вы могли дать мне свой паспорт. Я тогда закажу билеты.
Саша вспыхнула и сама не знала, что послужило тому причиной: стыд или гнев. За нее давно уже никто ничего не решал. И теперь она чувствовала, как смешались в ней гремучей, готовой взорваться смесью невероятное удивление, праведное возмущение и легкие оттенки ни с чем не сравнимого приятного волнения женщины, получившей очевидные знаки внимания к ней мужчины. Уже не имело никакого значения, что каких-нибудь пять минут назад она сама старалась придумать уважительную причину, чтобы отказаться от гонки за автобусом и провести еще несколько часов в компании своего спутника.
Девушка так и стояла перед стойкой портье, не зная, что сказать и что предпринять, и, главное, надо ли что-то делать? Никогда еще не доводилось ей испытывать одновременно и радость, и злость, и растерянность. Все эти эмоции так захватили Сашу, что она не услышала приближения возмутителя своего спокойствия. Очнулась лишь от звука его голоса за спиной:
— Кстати, как-то невежливо получилось…
«Что ж, лучше поздно, чем никогда. Понимает, что его поступок, мягко говоря, не совсем обычный, и прекрасно. Надо бы, наверное, спустить все на тормозах, принять извинения, но…»
Саша порывисто обернулась, сказала резко:
— Действительно! Вы могли бы поинтересоваться и моим мнением, прежде чем…
— Ваше мнение было написано у вас на лбу. Вы хотели остаться, и не надо разыгрывать из себя оскорбленную невинность. Я вообще о другом. Мы ведь до сих пор не познакомились.
— Вы так легко читаете по лицам, как же вам до сих пор не удалось угадать имени? — съязвила она. Этот загадочный мужчина все время обгонял ее на полшага, и она не могла окончательно определить, радует ее это или огорчает.