Жила Комстока
Шрифт:
— А я знаю тебя?
Вэл пожал плечами.
— До сегодняшнего дня ты меня никогда не видел.
Рори уронил руки на сданные карты и небрежно подвинул их к Тревэллиону. Тот проговорил:
— А я видел тебя раньше. Однажды ночью, там, на берегу Миссури… А что это у тебя там, Рори, в левой руке?
Рори потянулся за револьвером, и тогда Тревэллион выстрелил в него.
Левая рука Рори медленно раскрылась, и на стол упали две согнутые в трубочку карты. Он внимательно смотрел на Вэла. Другая рука, уже успевшая схватиться за оружие, упала ему на колени, спереди на рубашке
— Ты… ты… — Губы Рори силились что-то произнести.
— Я был тогда ребенком, Рори, но я видел все.
В комнате стояла мертвая тишина. Рори попытался подняться, потом тяжело рухнул на стул.
— Вы все свидетели, — обратился Тревэллион к окружающим, — он плутовал.
— Я еще раньше это заметил! — заговорил человек, вышедший из игры. — Я наблюдал, как он стащил несколько карт при сдаче!
— Но, — перебил его тучный мужчина с золотыми часами на массивной цепочке, — дело тут не только в этом. О чем это вы с ним говорили?
Взгляд Тревэллиона стал холодным.
— Это никого не касается, — отрезал он, убрал револьвер, взял свои деньги и вышел из комнаты.
Произошло это три года назад…
От воспоминаний его пробудил Ледбеттер.
— Заночуем в Строберри. У меня там есть свое местечко, если только никто не опередил нас.
Когда они добрались до Строберри, стало уже почти темно, только что выпавший снег превратился в слякоть. С постоялого двора доносился шум голосов и грохот посуды. Ледбеттер проехал мимо, держа путь к деревьям, росшим на склоне. Не прошло и трех минут, как он вывел их на открытое место. Еще в прошлом году сошедшая лавина врезалась здесь в лес. Несколько десятков стволов резко наклонились, а за ними высилась стена из обломков скал и поваленных деревьев, образуя прекрасное укрытие от ветра. Под ним почти не было снега.
— Не люблю толпы, — улыбнулся Джим, — вот и нашел себе это местечко.
— Я разведу костер, — предложил Вэл.
Мелисса подошла к нему и встала рядом.
— Могу я помочь вам? — спросила она.
Он наломал сучьев, собрал валявшийся вокруг хворост и куски коры, потом достал из кармана трут и старое птичье гнездышко.
— Вы всегда носите с собой подобные вещи?
Не глядя, Вэл кивнул.
— Не всегда найдешь что-нибудь сухое на разжигу.
Когда костер разгорелся, Тревэллион отвел своего мула к воде, снял с него упряжь и приготовил себе под деревьями место для ночлега, подальше от остальных. Ближе к костру он сделал ложе для Мелиссы из ветвей и травы.
— Вы не должны упрекать Альфи, — заявила она вдруг. — Моузел был вооружен и мог убить его.
— Альфи тоже имел оружие. У него в кармане лежал двуствольный пистолет. На выстрел Моузела он мог ответить двумя, но просто сбежал, удрал, как кролик. — Он посмотрел на нее. — Учитесь разбираться в людях. Такие, как Альфи, всегда убегают.
— А вы?
— Никогда не знаешь, как поступишь в той или иной ситуации. Я пока не убегал. Только от индейцев, да и то когда их оказывалось слишком много, а я один. Но и я, наверное, мог бы. Все зависит от ситуации. Альфи следовало вести себя хладнокровнее. Стоило
Ледбеттер обжарил на костре копченую свинину. Кое-кто отправился поесть в Строберри. Тревэллион достал из своей клади ломоть хлеба. Все трое ели почти не разговаривая.
Вэл оглянулся. Сзади, под деревьями, сидел Тэпли.
— Подсаживайся к нам, — пригласил он его. — Места хватит.
— Но у меня ничего нет.
— Ну и что? Просто составишь компанию. Давай.
Тот медленно подошел и присел на корточки. Взяв предложенные ему хлеб и мясо, он принялся есть, и видно было, что он голоден.
— Спасибо, — сказал он, когда закончил. — Теперь я в долгу.
— Милости прошу к моему столу в любое время, — проговорил Ледбеттер.
— И к моему, — прибавил Тревэллион.
Арканзасец снова присел на корточки и достал из костра горящую ветку, чтобы раскурить трубку.
— Потерял своих, — проговорил он, попыхивая трубкой. — Унесло потоком. А быков у нас увели индейцы.
— Как это «у нас»?
— Жена у меня была. — Он опустил глаза. — Хорошая женщина. Умерла… от лихорадки. А дочка… ходит в школу. В Венеции.
— Да-а. Тяжело, — пробормотал Ледбеттер. — Иногда наступают для человека трудные времена.
— А я других и не видал, — грустно усмехнулся Тэпли. — Всю жизнь работал не покладая рук, и никакого просвета. Там в Штатах у меня два года подряд саранча весь урожай сжирала, а на третий его градом побило. Пару раз индейцы сжигали все дотла. Работал на залежи в Рич-Бар — остался в чем был. Пробовал податься на Фрэйзиер, — он повернулся к Тревэллиону, — так вы знаете, что из этого вышло.
— Сплошной разор. Золото хорошая штука, да только его почти нет.
— Да. — Он подбросил в огонь сучьев. — Попробую вот еще разок. Ведь у меня дочка. — Он гордо поднял голову. — Она такая умница. И такая красавица! Уж не знаю, как это получилось — я вроде такой невзрачный, да и мать ее ничем особенным не отличалась, а она… ну просто красавица! С ее красотой да не иметь ничего — горе да и только.
Наступило ясное, холодное утро. Ветер стих. Темные сосны упирались верхушками в мрачный небосвод. Мулы, пока их седлали, осели себя беспокойно.
Никто не разговаривал. Ледбеттер сел на мула и тронулся тихим шагом. Только несколько человек придерживалось тропы, и Ледбеттер снова принялся выравнивать колонну. Одни пропускали его, посторонившись, другие чертыхались, но он не обращал внимания на возмущение, делая знаки рукой тем, кто сошел с тропы и перешел на рысь.
Все чувствовали приближение бури. Тревэллион предложил Мелиссе ехать за ним.
— А в чем дело?
— Скоро повалит снег.
— Но пока все ясно, небо чистое.
— Вот увидите. Джим хочет вывести нас отсюда как можно скорее, пока не началась метель. В Вудфорде отдохнем, но это еще не скоро, далеко внизу.
Позади них над горными гребнями и вершинами громоздились тучи. Слабый ветерок посвистывал в верхушках сосен. Мулы ускорили шаг. Ледбеттер тревожно оглядывался назад, посматривая на небо.