Жили-были (худ. Е. Рачёв)
Шрифт:
— Вы даже не спросили, как меня зовут, — улыбнулся кавалер, на усах которого тоже висела пудра. Но ему было проще: такие мелочи не могут смутить настоящего мужчину. Равно как и дырка на носке, сквозь которую розовел большой палец, — Вы всегда так спокойно реагируете на мужчин?
— Я на них вообще не реагирую, — буркнула Галочка, имея в виду, что ей и реагировать-то не на кого.
— Правильно, — засмеялся он. Улыбка оказалась чарующе приятной и какой-то домашней. — Ну их всех! Между нами девочками говоря, не стоят они вашего внимания.
Галя ошарашенно приоткрыла рот, раздумывая, как ей
— Шучу, — развеял ее сомнения собеседник. — Мы, мужчины, очень разные. Если вас кто-то когда-то обидел, то не думайте, что вокруг одни подлецы. Я, например, очень хороший. Могу доказать.
— Не надо, — шарахнулась в сторону Галя, хотя парень даже не пошевелился.
— Нет, я, правда, хороший. Меня Женя зовут.
— А меня — Галя, — глупо улыбнулась Галочка.
На вечеринках, куда ее водила Наташка, она имела дело только с нахальными пьяными парнями, которые тут же теряли к ней интерес, а Женя был ей невероятно симпатичен. Галя колебалась между желанием не выглядеть слишком доступной и страхом отпугнуть его, как и всех остальных.
— Вот и познакомились, — удовлетворенно кивнул Женя и вдруг, достав огромный клетчатый платок, начал вытирать ей руки. Галочка от избытка чувств чуть не стекла по стулу. Парень немного напоминал папу своими спокойными, размеренными движениями и сосредоточенно сведенными в трогательный домик бровями.
Все пышки, приобретенные Женей от широты души аж в количестве десяти штук, в молодых людей не влезли. От жары и сытости Галю начало клонить в сон, в связи с чем внимательный и простоватый Женя предложил съездить в ЦПКиО и растрясти завтрак.
Слово «растрясти» неприятно царапнуло девушку, для которой полнота — вечная проблема. Ей казалось, что все видят лишний валик на талии, складки на коленях и излишне круглые плечи. Мама обычно говорила, что пора растрясти жир, иначе через пару лет дочурка может сломать любые весы. Наверное, Женя тоже всё это замечал, но до поры до времени молча терпел рядом с собой непривлекательную расплывшуюся девицу. Краем глаза Галина отметила, что кавалер аккуратно собрал недоеденные и даже одну надкусанную пышку в полиэтиленовый пакетик. Это тоже ей не особо понравилось, так как отдавало каким-то крохоборством.
«Я же о нем вообще ничего не знаю», — еще раз подумала она, но как-то без энтузиазма. Ничего компрометирующего ей узнавать и не хотелось. Мало ли у людей недостатков. Кое-что можно и потерпеть.
— Прошу, — Евгений сделал широкий жест рукой, в которой покачивался пакет с пышками. Галина пугливо улыбнулась. Ощущение близости, вдруг накрывшее ее в кафе, куда-то исчезло, и она снова начала смущаться и робеть.
— Золушка, вот ваша карета! — Женя постучал по крыше грязно-желтой «четверки». Одно крыло у нее было оранжевого цвета, лобовое стекло пересекала мощная трещина, а заднее сиденье оказалось завалено пустыми картонными коробками.
«Это тыква, а не карета», — чуть не брякнула Галя, с трудом воздержавшись от комментариев. Корысть никогда не входила в список ее многочисленных недостатков, и она не ждала от будущего принца каких-то материальных благ, но общение с Натальей наложило на ее мировоззрение свой отпечаток.
Но Женя так гордился своим экипажем, что Галочка не рискнула его разочаровывать, подумав мельком, что машину можно было бы и помыть.
— В область ездил, — словно прочитал ее мысли Евгений. — Терпеть не могу, когда машина грязная. Ты не думай, я вообще аккуратный и чистоту люблю.
Так они незаметно перешли на «ты», а заодно выяснили, что Женя любит порядок. Хотя, как оказалось позже, любить-то любил, но прикладывать для этого какие-то усилия даже не пытался.
Салон, заботливо перемотанный синей и черной изолентой по всем направлениям, недвусмысленно намекал на солидный возраст машины. Дверь с Галиной стороны закрывалась только снаружи. Причем ею надо было так хлопнуть, что у пассажира на некоторое время пропадал слух.
Жизнь непредсказуема, как столовский борщ, в котором могут попадаться как несъедобные овощи неизвестного происхождения, так и неожиданно жирные куски мяса. Все зависит от стоящей на раздаче фортуны: что зачерпнет, то и будешь есть.
Через час гуляния по парку Галя знала о новом знакомом почти все. Он, словно чувствуя ее сомнения, старательно рассказывал ей свою биографию, стараясь ничего не упустить.
Родился Галин кавалер в небольшом поселке Псковской области. Покосившиеся деревянные домики, пара двухэтажных серых зданий — сельсовет да медпункт со школой. Когда Женя был маленьким, недалеко от его дома стоял клуб: длинный, похожий на барак дом, в котором каждые выходные показывали кино. Потом кино привозить перестали, а клуб стал злачным местом, которое местные ночами старались обходить стороной. Он таращился на мир выбитыми обгорелыми окнами, ощетинившись полуразвалившимся забором.
Еще в поселке был магазин с нехитрым набором консервов и вечной очередью за хлебом, которого летом почему-то привозили очень мало, не рассчитывая на приезжих. Это был его мир: с разбитыми дорогами, бродящими по поселку тощими коровами, с ночным лаем собак, уютным запахом кислого молока и сиплыми утренними криками петухов. Усталые женщины в выгоревших линялых платьях и беспробудно пьяные мужики. Летом — зелень садов, рыбалка, шумные дачники, веселые компании. Зимой — белоснежная тоска, ровным покрывалом укутывавшая поселок. И одна-единственная «Первая» программа по подслеповато рябившему и терявшему сигнал старенькому телевизору.
Учился Женя хорошо, даже получил серебряную медаль. Отец давно умер, спился, и мама, беспокоясь, что сына ждет судьба всех местных мужиков (училище-совхоз-пьянка), отправила кровиночку в город, в институт. Пять голодных студенческих лет тянулись бесконечно долго. Отъедался он только на каникулах, когда возвращался в родной поселок. Из всех посланных мамой посылок до общежития дошла только одна. Все остальные сгинули на почте. Приехать сама она не могла, поскольку не на кого было оставить хозяйство, да и ноги болели. После института Женя пошел работать инженером на завод, и появилась у него мечта — перевезти маму в город.