Жили-были люди
Шрифт:
Бабуся провела рукой по лицу, словно стирая невидимую паутину.
– Может, и чушь, - вздохнула она. – А может, и нет. Пойдем домой, солнышко мое… Холодно.
И добавила, поднимаясь, словно про себя:
– Старая я…
Ветер стих, выглянуло солнце. Мы шли по раскисшему тротуару, я держала бабусю за руку. Она, маленькая, сморщенная, молчала. Думала о чем-то своем. Вздыхала.
А я думала о том, как бы не забыть в срок забрать готовую работу. Сегодня за мной не придут, чтобы обвинить в заговоре против президента. Не придут, может быть,
14.02.2010.
Дорогой учитель
Жаркое июньское солнце сжигало город, плавило асфальт. На высоком крыльце института, на аллеях парка под защитой деревьев толпился народ: испуганные абитуриенты, напряженные мамы, сочувствующие друзья и просто случайные знакомые. Бронзовый Ушинский строго смотрел с постамента на людское месиво; таким же суровым взглядом ему отвечал бронзовый Корчак с пьедестала на площади.
Толпа приглушенно гомонила, над головами висело напряжение: вот-вот должны были вывесить списки зачисленных.
… говорят, даже высшего балла мало. Конкурс аттестатов…
Не говорят, а так и есть на самом деле. У меня – золото…
У меня серебро… как думаешь, повезет?
Черт его знает. Конкурс-то – тридцать человек на место.
Эх… а меня, кажется, на тестах завалили. Я там вместо красного оранжевый с перепугу назвала…
Да, не повезло тебе. Я цветовые-то проскочил, но, боюсь, на «вертушке» не пройду. Там – сама знаешь – строже, чем у космонавтов.
О, а ты чего тут? Тебя же медкомиссия завернула!
Да я так… за вас поболеть пришел. Что, не вывесили еще?
Нет, ждем вот. Сейчас у тебя много друзей по несчастью появится – валят только так. Слушай, а что ты медикам так сильно не понравился?
Я-то понравился, а вот у бабушки моей сахарный диабет, а у дяди – близорукость. Ну и…
Сурово.
Вот что творят, гады, а?!
Вы, парни, не радуйтесь. Поступить – полбеды, главное – доучиться. У меня сосед с пятого курса вылетел, представляешь? Декан его за углом с сигаретой увидел. Уж как клялся-божился – ничего не помогло, и отличная зачетка побоку. Морально-, видите ли, нравственный облик…
С ума сойти. Вон в строительном – в коридорах смолят, и ничего.
Так то в строительном… в шарашке этой. Здесь-то все серьезно.
В стороне, сбившись в группу, взволнованно перешептывались мамы:
… мой в первом классе ангиной болел. Вроде все сдал, все психологические тесты на высший балл, а все равно страшно – вдруг не пройдет? Скорее бы уже…
Ничего, чуть-чуть осталось. Зато потом выдохнем!
Ой, и не говорите! Потом вся жизнь, считай, устроена. Говорят, сейчас выпускникам сразу зарплату дают – как депутатам. И премиальные еще…
И питание, опять же. Трехразовое, по спецталонам. И форма за счет государства.
И пенсия в сорок пять – да нашей не чета…
У подруги дочка в этом году выпустилась, рассказала – на каждого, оказывается,
Вот живут же люди!
Ну, так у них и нагрузка вон какая…
Ой, да что там нагрузка – четыре часа в день! Мне бы такую нагрузку!
Нет, я уж лучше на заводе восемь часов отмотаю, чем с этими подарочками возиться…
Ой, смотрите, списки вывесили!
Списки!
Списки!
Толпа загомонила, качнулась навстречу, задние напирали, прижимая передних, к высоким, тяжелым, дубовым дверям с большой золотой табличкой «Приемная комиссия педагогического института».
…..
Анна Ивановна! – в класс заглянула молоденькая секретарша, - табульки принесли, приходите, а то я уйду, шестой час уже.
Иду, Зина, спасибо, - отозвалась пожилая учительница литературы, поправляя растрепанные волосы. – Иду…
Тяжело поднявшись, Анна Ивановна окинула взглядом заваленный бумагами стол, гору тетрадей. Еще две пачки – часа на два работы, значит, раньше восьми домой не попасть. А дочь просила взять пораньше внучку… Нет, придется домой тащить и опять проверять ночью…
Шаркая ногами в растоптанных, старых туфлях, Анна Ивановна поднималась на второй этаж в учительскую. И вздыхала про себя – давно пора на пенсию, да директор не отпускает. Работать некому – молодежь в школу не идет, на копейки эти. А ей уже шестьдесят три… полторы ставки не по силам, но кто в пятых классах литературу вести будет – Пушкин?
Получив заветный табель с зарплатой, Анна Ивановна грустно усмехнулась и поплелась обратно. Надо же, как сморило на рабочем месте. И, главное, сон какой хороший…
Впереди ждали две пачки тетрадей и незаполненный классный журнал. Жизнь продолжалась.
21.09.2009.
Дорожный роман
Натке
Автостопщики обычно говорят: «Наш драйвер от нас никуда не уедет». Настя стояла на этой развилке уже с полчаса, но ее драйвер, видимо, пил кофе в одном из придорожных кафе. По крайней мере, пока ее никто подбирать не спешил.
Впрочем, Настя никуда не торопилась. На трассе торопиться глупо. Она сама знает, когда и куда тебя вывезти. Тем и хороша дорога – каждый раз проживаешь другую жизнь, совершенно не похожую на обычную. Скажи кому в отделе, что менеджер по рекламе с хорошей зарплатой ездит автостопом – пальцем у виска покрутят. Но трасса - это как наркотик; если уж заболел, то навсегда.
Ты никому ничего не должна. Ветер дует свежий, ботинки почти просохли, и вообще жизнь вполне себе замечательна.
Серебристая иномарка, мчавшаяся на большой скорости, затормозила рядом так внезапно, что Настя вздрогнула от визга тормозов. Она только открыла дверь, как водитель крикнул «Садись» и рванул с места, едва Настя успела сесть.