Жили-были солдаты (сборник)
Шрифт:
— Не запоёт. Я вам лучше сделаю новую, — сказал Зубов.
— К параду? Ты уж постарайся к параду.
— Постараюсь, — сказал Зубов.
Тут Зубов стал прощаться, а старушка начала угощать Зубова чаем, но Зубов чаю не хотел — он хотел посмотреть напоследок саблю.
— Саблю? — удивилась старушка. — Да я её, кривулю, в музей сдала. Этому… заместителю директора по научной части.
«Ясно, — огорчённо подумал Зубов, — кривуля сабля явно времён татаро-монгольского нашествия. В город-то они вошли, а вот обратно, ясное дело, заблудились…
Тут старушка начала объяснять Зубову, как выбраться ему теперь обратно на центральную улицу — в какие проулки сворачивать, а в какие не сворачивать, — но Зубов вежливо сказал:
— Спасибо, мамаша. Не надо. Мы, солдаты, и не в таких переделках бывали. Сквозь горы и леса без компаса проходили. А уж в вашем древнем городке тоже как-нибудь разберёмся…
Отдал Зубов старушке честь, напомнил, что прибудет точно к началу парада с антенной, встал спиной к водокачке, которая возвышалась над всем городом и служила прекрасным ориентиром, и пошёл.
Имея за спиной водокачку. Зубов шёл по улицам маленького, но исторического города и думал непочтительно о тех, кто мог в таком простом переплетении улиц, тупичков и проулков заблудиться.
Да, улицы кривоваты.
Этого не отнимешь.
И весьма странно пересекаются сами с собой и друг с другом.
И даже по нескольку раз.
А некоторые почему-то расположены замкнутыми кругами.
Да, в Ленинграде улицы гораздо прямее.
А в Вологде тем более.
Разумеется, в исторические времена неприятель тут мог заблудиться: выйти, скажем, на Кольцевую улицу и так по ней ходить и ходить. Но в наше время, когда существуют телефоны и справочные бюро, когда есть такие прекрасные ориентиры, как водокачка… кино… школа… магазин с вывеской «Молоко», нужно совершенно не уметь…
Тут Зубов посмотрел направо в поисках вывески «Молоко» и увидел, чао стоит почему-то прямо перед водокачкой!
Зубов тряхнул головой, думая, что ему чудится, но водокачка прямо перед ним не исчезала. Как, впрочем, и двое молодых людей в больших парусиновых кепках, которые уныло сидели возле водокачки и держали на своих коленях внушительного размера мешок.
«Ага! — радостно подумал Зубов. — Вернувшиеся с юга загорелые местные жители поджидают рейсового автобуса… Сейчас подойду к ним и применю небольшую военную хитрость: заведу ничего не значащий разговор и очень искусно и тонко выясню для себя обратную дорогу».
Строевым шагом Зубов подошёл к незнакомцам, приложил руку к пилотке и сказал:
— Рядовой Зубов. Нахожусь в увольнении. Когда подойдёт автобус?
Оба молодых человека разом взглянули на Зубова и почти хором ответили:
— Не знаем, дорогой! Мы — не местные. Мы — приезжие.
Зубов ещё раз глянул на водокачку и всё понял.
Первого приезжего звали Илларион, второго — Гурам. Они были родные братья.
Собственно, вначале их было три брата.
Разумеется, они искали его. И он, вероятно, их тоже.
— Но это ничего, — закончил Гурам. — Он придёт.
Они просто молодцами держались, эти горцы. Они сидели на солнцепёке и терпеливо дожидались своего третьего брата. Они сколько угодно могли ждать. Они верили, что он появится. Эта вера их поддерживала. И к тому же у них были с собой дыни — как потом выяснилось.
— Так вот, — продолжал Гурам, — мы приехали в этот город по поручению нашего деда. Мы привезли с собой дыни. Вот они, здесь, в этом мешке. Это подарок нашего деда его фронтовому другу. Василий Павлович Иванов его фамилия, знаешь?
— Нет, — сказал Зубов. — Я сам первый раз в этом городе.
— Хорошо. Это такой человек… Однажды в разведке он спас нашего деда. Но слушай дальше. Вот мы сошли с поезда, вот мы сели в автобус, вот мы сюда приехали. Вот смотрим — уже нет нашего третьего брата Левона. Вот мы его ищем, но почему-то всё время возвращаемся к водокачке. Он, вероятно, тоже ищет, но почему он не возвращается к водокачке? Это какой-то плохой архитектор строил город! В Москве были — не заблудились! В Тбилиси были — не заблудились! В Ленинграде были…
— Это очень древний город, — сказал Зубов, решив тоже во всём признаться. — И не только вы в нём заблудились. Я тоже. А до меня многие другие. Мой старшина, например. Когда был молодым солдатом. Хан Батый…
— Хан Батый тоже? — удивился Гурам.
— Тоже, — сказал Зубов.
Братья немного посмеялись над ханом Батыем, а потом Зубов сказал:
— Почему же вы не обратились за помощью к местным жителям, когда потерялись? В конце концов, в справочное бюро, в милицию…
— Э! — сказал Гурам. — А почему ты не обратился?
И хитро посмотрел на Зубова.
— Потому что я — солдат, — ответил Зубов.
— А мы — горцы! Когда мы ходим по своим горам, мы ни у кого не спрашиваем, где дорога! Так неужели же мы, попав в этот совсем маленький, но трудный город, сами не найдём того, кого ищем?!
Тут он опять посмотрел на Зубова, и Зубов подумал, что да, это верно. Он не горец, но тоже так думает: надо самому искать дорогу.
— Вот что, — сказал Гурам, — сейчас сделаем так: съедим одну дыню… Развязывай мешок, Илларион!.. Потом обдумаем создавшееся положение и что-нибудь решим.
Илларион развязал мешок, и на Зубова сразу пахнуло жёлтыми, сочными дынями, будто на секунду самого Зубова опустили в мешок.
Гурам вытащил одну дыню и покачал головой.
— В чём дело? — спросил Илларион.
— Ещё немного, и у нас испортятся дыни, — сказал Гурам. — Вот, видишь? Бока продавились. Просто ерунда какая-то, Зубов, получается: мы здесь, дыни здесь, дедушкин друг тоже где-то здесь, но мы никак не можем вручить ему дыни. Как-то нехорошо получается…
Он вздохнул и надрезал сочную дыню.