Жилищная афера
Шрифт:
К действительности ее вернула Наташка.
– А не в оперативных ли целях он пудрит тебе мозги?
– Ты думаешь, он пудрит?
– А ты что, не видишь!
Лиза непроизвольно покраснела. Наташка расхохоталась.
– Ой, сроду от тебя не ожила!
Глава 6
Разбор полетов начался вечером, когда собралась вся семья Шпаков. Во главе того ответвления рода Шпаков, что пустила корни по Рублево-Успенскому шоссе, стоял древний старик Шпак Иван Кузьмич. Бывшая успешная партийно-хозяйственная жизнь в советские годы давала ему возможность пользоваться государственной дачей в элитном поселке Жуковка. Так бы она
– Лежа на диване ты стал зеленым миллионером! – с пафосом заявила она ему. – Теперь ты видишь, какая у тебя жена?
Ван Ваныч по жизни был утонченным эпикурейцем и одновременно примитивно-вульгарным философом. Отсутствие знакомства с давно разработанным словесным инструментарием адептов философии, науки всех наук, заставляло его излагать свои глубокие мысли в простой и доступной форме. Вот и сейчас выслушав восторженно-патетическое заявление жены, он лениво процедил ей в ответ:
– Ты как блоха рассуждаешь!
Жена обиделась!
– Какая блоха?
– Блоха, что случайно попала на царский трон из чистого золота. Ползет и думает, какая же я богатая и удачливая. – Ван Ваныч развил до конца смутную мысль. – Пойми, приносит удовлетворение и удовольствие только то, что непосредственно через себя пропускаешь. Вот если бы материализовать эти миллионы и купить небольшой островок, где-нибудь в Эгейском море…
– Ага! И небольшой гарем впридачу! – возмущению Серафимы Карловны не было предела, – А меня, любимый муженек, естественно, побоку!.. И не надейся, не дождешься дорогой!
– А тогда, какая нам разница, сколько под нами земля стоит, – заметил Ван Ваныч.
Спор в общем-то был беспредметный. Номинальным владельцем и дачи и участка был старый Шпак, Иван Кузьмич, а его мнение, как всегда забыли спросить. Дочь Ван Ваныча – студентка Наташка, занимала конформистскую, соглашательскую позицию.
– А вы часть земли продайте, – собираясь помирить родителей, заявила она, – тогда и на приличные машины всем хватит, и на ремонт и заграничные вояжи, и даже на небольшой гарем.
Несвоевременное упоминание гарема испортило все дело. Шпак Ван Ваныч и так уже стал притчей во языцех у своих прежних сослуживцев. Ему, молодому генералу, служить бы да служить, а тут в сорок лет пришлось выйти в отставку. А виновата была его любвеобильная натура. Дон Жуан, балагур, любитель всласть выпить и поесть, он попался на банальной для молодого красавца вещи. По служебным милицейским делам, посетил он дом высокого парламентского чиновника и увлеченный разговором с молодой женой хозяина дома, несколько подзадержался. По телевизору как раз показали отлет в одну из восточных стран правительственной делегации, в кою был включен и злополучный супруг молодой красавицы.
Наша прежняя вера в абсолютную достоверность сказанного с телевизионного экрана сыграло в данном случае с обоими; с молодой хозяйкой и Ван Ванычем злую шутку. Как только по телевизору показали, как захлопнулась за высоким государственным деятелем массивная самолетная дверь, оба поверили в его отлет и, представив себя актерами самодеятельного театра состоящего из двух лиц, немедленно начали спектакль. Хозяйка дома избрала роль обиженной жены и пожаловалась
– Есть массаж лучше тайского, к сожалению, в наше время он давно забытый!
– Какой? – томно, с неожиданной хрипотцой в голосе спросила хозяйка дома. Большой знаток той стороны жизни, которая, в народе именуется интимной, Ван Ваныч озвучил название канувшего в лету специального воздействия на человеческое тело:
– Гусарский!
– Вау!
Те недалекие еще годы были достаточно непредсказуемыми. Самолет минут пятнадцать летел в одну сторону, затем еще столько же в обратную. Как он приземлялся, по телевизору не показывали, да телевизор никто уже и не смотрел. Старинный рецепт оказался таким захватывающим, а сам Ван Ваныч таким великолепным мастером, что когда хлопнула входная дверь и гурьба гостей с самолета хлынула в дом, она услышала счастливый смех благоверной вернувшегося большого государственного деятеля.
– Ха, ха! Обрадую хозяйку! – объявил почтенный муж и направился в ту часть дома, откуда доносился плеск воды. Гости пока расположились в гостиной, решив принять по аперитиву.
Как в приличном спектакле в последнем акте, на пороге ванной стоял муж в кашемировом черном пальто, а из огромной джакузи с удивлением на него глядели два ценителя гусарского массажа.
– Тебя же по телевизору показали, как ты улетел! – удивленно воскликнула хранительница домашнего очага. Жизнь есть жизнь, подумаешь, и не такое в ней случается, вон самолет вдруг развернулся, не надо принимать все близко к сердцу. Не ко времени вернувшийся государственный муж, в роли обманутого мужа был молод и зелен. По молодости и неопытности он неожиданно крикнул:
– Охрана!
Милицейский работник – Ван Ваныч вспомнив, ранее мельком виденную охрану хозяина, предпочел встретить ее с оружием в руках. С такими быками никакие приемы не помогут. Лосем он выскочил в гостиную, где сбросил мешающую плечевую кобуру с пистолетом.
Немая сцена в «Ревизоре» – ничто по сравнению с тем впечатлением, какое он вызвал своим тарзаньим видом у чопорно одетой публики. Среди остолбеневших зрителей, на его беду, был и его непосредственный, большой милицейский начальник. Он тоже был в свите босса улетавшего за границу. Рефлекторно Ван Ваныч ему козырнул, и тем самым обозначил ведомственную принадлежность. Гости поняли, что лицезреть сегодня красавицу, супружницу парламентария у незваных визитеров не было никакой надежды. Смущенные гости, из сопредельных с начальником Ван Ваныча силовых министерств уезжали на одной машине.
– Орлы! Орлы у тебя служат! – со смехом поддели они своего милицейского собрата.
– Других не держим!
– И в каком он у тебя звании?
– Полковник!
– А я бы ему генерала дал!
Круги от скандала широко разошлись. Не выскочи молодым оленем в гостиную Шпак, может быть и обошлась бы эта история для него легким испугом. Но слишком много друзей-доброжелателей оказалось у популярного парламентария, пожелавших еще пуще раздуть его славу. Пиар одного – выходил боком другому.