Жираф Джим
Шрифт:
— Бесплатная пицца?
— Это Макс Золотце придумал. За полчаса до начала программы будет реклама, где телезрителям предложат заказать пиццу на дом в ближайшей пиццерии, где есть служба заказов на дом. Они будут платить, как обычно, наличными — курьеру, а потом, ближе к концу программы, на экране замигает номер телефона, и каждому, кто позвонит, вернут деньги за пиццу.
— А почему ближе к концу?
— Чтобы люди смотрели.
— А, ну да. Но ведь они многое
— Ну и ладно. — Джим небрежно помахивает копытом. — Номер появится на экране как раз перед выходом Боба Забавника.
— Вы и Боба Забавника привлекли?
Джим кивает.
— То есть у вас там не только молоденькие танцовщицы.
— Молоденькие танцовщицы, я и Боб.
— Тогда почему вы его не назвали «Жираф Джим: Опыт с молоденькими танцовщицами и Бобом Забавником»?
Правым передним копытом Джим смахивает снег со своих смешных маленьких рожек.
— Потому что у телепрограммы должно быть красивое, звучное название, а «Жираф Джим: Опыте молоденькими танцовщицами» — это название красивое и звучное. Тем более что Боба потом, может быть, и не будет. Может быть, мы пригласим кого-то другого. Например, Веселых Близняшек. Или этого чревовещателя-сюрреалиста Самуила Сюрреалиста и его сюрреального тюленя Саула.
— Самуила какого?
— Сюрреалиста.
— И его…
— Сюрреального тюленя Саула.
— Саула?
Джим кивает.
— Самуил Сюрреалист и его сюрреальный тюлень Саул?
— Я так и сказал. Самуил Сюрреалист и его сюрреальный тюлень Саул.
Я снимаю очки, морщу лоб и опять надеваю очки.
— Самуил — это имя чревовещателя? И он к тому же сюрреалист, и поэтому его фамилия — Сюрреалист. Как с Бобом Забавником. Он забавный, и поэтому его фамилия — Забавник. Да, а Веселые Близняшки — они веселые, если тебя увлекают смысловые соответствия.
Джим не слушает. Он лезет в «бардачок» и достает два бокала. Как я понимаю: один — для меня, а второй — для себя. Потом, пошарив копытом у себя под сиденьем, извлекает бутылку шампанского, открывает ее хвостом, скрученным в штопор специально по этому случаю, разливает шампанское по бокалам, выпивает один бокал и швыряет его в снег, потом выпивает второй — и швыряет его в снег.
— И тюлень тоже сюрреалистичный, — говорю я, сделав вид, будто ничего не заметил. — И поэтому его фамилия тоже Сюрреалист. Самуил Сюрреалист и тюлень Сюрреалист.
Джим качает головой.
— Ты все перепутал. — Он опрокидывает бутылку вверх дном и выливает остатки шампанского в снег. — Не ешь желтый снег, — говорит он зловеще. — У тюленя нет никакой фамилии. А есть только имя.
— Но ты же только что сказал, что его фамилия Сюрреалист.
— Это я про Самуила, — говорит Джим. — Самуил — он ужасно сюрреалистичный, и поэтому его фамилия — Сюрреалист.
— И тюлень тоже сюрреалистичный?
— Тюлень сюрреальный.
— Ну, сюрреальный.
— Ага.
— Но его фамилия — не Сюрреалист?
— Нет. У него вообще нет фамилии. Его зовут просто Саул.
— Тюлень Саул. Или даже Саул Тюлень.
— Без «тюленя». Просто Саул, — говорит Джим. — Его нельзя называть Тюленем Саулом, а то можно запутаться.
— В смысле?
— Тогда номер бы назывался: «Самуил Сюрреалист и его сюрреальный тюлень Тюлень Саул». Ну или «Саул Тюлень».
— Звериные фамилии, — говорю я, задумчиво почесывая очки. — У меня есть приятель, Спот Плектр. У него тоже звериная фамилия.
— Плектр? Не знаю такого зверя.
— Плектр — это не настоящее имя, — объясняю я. — Его настоящее имя — Саймон Конь.
— Конь?
Я киваю.
— Он что, конь?
— Нет. Он человек.
— Тогда почему его зовут Саймон Конь?
— Ладно, забей, — говорю я, барабаня пальцами по электронной приборной панели цвета «синий электрик». — Ну что, прокатишь меня?
Джима не надо просить дважды. Он заводит мотор. Копыто в пол — и мы едем.
— Ух ты! Шустрая тачка.
Джим кивает с довольным видом.
Через пару минут, когда мы пролетаем насквозь весь наш пригородный район, я говорю:
— Ты быстро едешь, Джим.
Он кивает и улыбается. Ветер наигрывает мелодию на его сверкающих зубах.
— Когда я говорю, что ты едешь быстро, я имею в виду: слишком быстро. И что можно было бы ехать помедленнее.
Он молча кивает.
— Джим, ты не мог бы слегка сбавить скорость?
Он сбавляет. Но лишь потому, что мы врезаемся в фонарный столб.
— Ха-ха-ха. — Джим заливается смехом законченного психопата. — Ха-ха-ха.
— Ну вот, довыпендривался, — говорю я, когда моя пневмоподушка немного сдувается. — Это послужит тебе уроком.
— Не послужит. Я каждый день так въезжаю, уже всю неделю. Во что только не бился, а все без толку. В смысле, не служит оно мне уроком. Вот хоть убейся — не служит.
— Погоди. То есть как — каждый день? Только не говори мне, что это призрачная машина. Что на ней можно впилиться хоть в стену, и ей все равно ничего не будет.
— Машин-призраков не бывает, — говорит Джим вполне резонно.
— У тебя что, целый штат автомехаников, которые чинят ее к утру?