Жириновский великий завоеватель
Шрифт:
Топочущие, потерявшие бдительность, они были как на ладони, крупные, притягивающие ненависть мишени. Сталин не стал медлить. Подставлять воительницу, было бы верхом цинизма. Свирепая злость вдруг вспыхнула в груди, рука сама схватила топор, метнув с неистовой яростью. А ярость прибавляет силы, и топор, словно таран, рассекая воздух, пробил боковые пластины ближайшего монстра, раздробив сразу две печенки. Тварь отлетела, глупо дергая ногами. Ей агония была омерзительной, так обычно сдыхают бешенные псы. Сталин метнул три дротика, в стиле римского пращника, отпустив резюме:
– Самый лучший подарок жизнь, самый неизбежный смерть, а самый сказочный бессмертие!
Две фигуры притормозили схватившись за живот, и присели
Послышался звон стали на стороне, там уже рубилась воительница. Сталину повезло, или сказалась хитрость, поймав легкий промах одного из противников, он нанес неожиданный сокрушающий удар. Вырывая дымящееся лезвие из его груди, Сталин бессознательно подхватил, из ослабевший руки врага второй кладенец. И вдруг почувствовал кайф, будто всю жизнь провел с клинками в обеих ладонях. Блеск вращающего металла в его руках, напоминал разряды молний тропической грозы. Это было удивительно состояние, когда ты чувствуешь себя намного сильнее любого из соперников, вроде золотого чемпионского пояса, не отяжеляя, а окрыляя! Когда еще один враг рухнул на колючки, Сталин только усмехнулся и поспешил на выручку к девушке. Но чувство опасности не подводило вождя не только во сне. Перехватив меч лезвием к себе, без замаха, резко ударил назад. Хищная сталь тяжело вошла в тело врага, останавливая на месте и заставляя болезненно кривляться. Развернувшись, Сталин с размаху обрушил второй меч, обрубая по локоть дрогнувшую руку с уже поднятым клинком.
Желтая кровь на листьях, крики боли, перекошенные лица, звон стали, стоны умирающих. Смерть была художником с фантазией. В этот короткий эскиз были наброшено так много - до отказа наполнив его ненавистью и отчаянием, агрессией и азартом, извечным соревнованием мускулов и навыков, соревнованием жизни и смерти...
Каждая клетка тела у Сталина хрипела от напряжения. Вокруг девушки уже слажено орудовала пара, тоже натренированная как автоматы. Воительницу пытались прижать к дереву, под босыми ножками девчонки извивалась крапива и кривые колючки. Оба монстра гораздо крупнее девушки и казалось исход, битвы для нее предрешен. Сталин мчался как ураган, но не успел поразить тварь, она развернулась. На голове пышный шлем, сверкающие наклепки. В глаза столько злобы, что хватило выжечь пол Москвы. Сталин иронично заметил:
– Если бы глаза могли убивать, я бы сравнил тебя и минометом "Ишак".
Противник вместо ответа, всадил клинком, вождь парировал, ощутил невероятную силу, боль отдалась в предплечье. Сталин округлил глаза - на лезвии возникла огромная зазубрина, едва ли не четверть ширины. Клином словно заколдован и режет сталь как дерево. Противник издевательски усмехнулся, замахал розовым клинком еще быстрее. Продолжать фехтование, сталь против
После такого сна следующий день нужно начинать также с чего-то героического.
Мыслей много, но определится трудно. Понятно, что уже одной "тридцатьчетверкой" войну не выиграть, но найти альтернативное оружие сложнее, чем вычерпать шеломами Дунай. Вот, например создание чудо-бомбы, о которой так ярко расписывался Курчатов. Ну-ну, они себе разве могут позволить вкладываться в какую-то сказку, когда даже сам академик раньше пяти лет создать чудесное оружие не берется. Вообще, Сталин и верил в чудеса и не верил. Да икона защитила Москву от авианалетов, германских стервятников. Верно, что броня танков куда чаще рикошетит снаряды после освящения. Но ведь далеко не всегда. И будь так просто, то поставил бы возле каждого аэродрома попов с кадилами, пускай мошкару авиации Люфтваффе отгоняют.
Так нет же, не проходит попытка все перевести в плоскость веры. Пасуют молитвы, когда нет доблести и подпитанного ресурсами и волей тыла.
Сталин вызвал Маленкова, принялся расспрашивать об танка Т-60 и Т-70.
Нарком негромким голосом обстоятельно расписывал параметры этих машин, заметив:
– В целом конечно, данные танки не слишком сильны. Есть данные о появлении Т-4 с длинным стволом, способным пробивать не только данные машины, но и даже КВ-1. Или КВ - модификации "С".
Сталин заметил:
– Раз так, то возможен вариант нагрузки КВ, экраном в 30 - миллиметров и доведение бронирования лба до 105 - миллиметров. Столько так у немецкой модели пробивной силы?
Маленков шепотом произнес:
– Начальная скорость обычного снаряда порядка 710 метров в секунду. А подкаллиберного да двести метров более. Эта пушка сильнее бьет нашей 76-миллиметровой. Беспокойство есть... Если немцы сумеют сделать Т-4 достаточно массовой, то господство на поле боя перейдет тогда к ним.
Сталин подпер себе подбородок, нахмурил лоб, задумался. Портрет с Кутузовым вызвал мрачную ассоциацию с падением Москвы. Хотя и прославляют этого фельдмаршала как величайшего стратега, но решения сдать столицу очень тяжелое.
Французы награбили богатства на многие миллионы золотых рублей. Сожгли столицу и погибло тогда более сотни тысяч жителей первопрестольной. То есть цена победы Кутузова оказалась неимоверно высока. Сталин пока тоже проигрывает, а ведь главные силы держав оси еще не вступили в бой.
Маленков, желая утешить вождя, добавил:
– Зато в числе у нас перевес. К Августу выпуск мы костями ляжем, но догоним до двух тысяч танков в месяц!
Сталин приподнялся и дружески ткнул Маленкова кулаком в грудь:
– Вот это слова не мальчика, а мужа! Сделаешь будешь награжден, а нет... Сам знаешь!
Виктория очень даже любила подобное слушать и просматривать. Впрочем, слишком уж быстро побеждать немцам не следовало. Иначе не успеют создать серию "Е" со своими более совершенными машинами. Например, "Е"-75 превосходил бы все советские танки, и лишь ИС-7 смог бы конкурировать с немецким мастодонтом на равных.