Жить, чтобы любить
Шрифт:
Эван наклонился ко мне и смахнул непрошеную слезу.
– Она обязательно тебя простит, – ласково произнес он, а затем притянул меня к себе и обнял.
Я положила голову ему на грудь и разрыдалась. Немного успокоившись, я все же взяла себя в руки и отодвинулась от него.
– Почему тебе всегда удается увидеть меня во всей красе? – Я постаралась улыбнуться и вдруг почувствовала себя страшно уязвимой.
– Это не так уж плохо.
Я не совсем поняла, что он хотел сказать, но решила на всякий случай не уточнять.
– Можно воспользоваться
– Конечно.
Я вошла в небольшую ванную комнату с раковиной на пьедестале, унитазом и душевой кабиной за стеклянной шторкой. Ополоснула лицо холодной водой, чтобы прийти в себя. Увидев в зеркале свои измученные светло-карие глаза, я поняла, что надо успокоиться. Вытерла лицо полотенцем, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов и только потом открыла дверь. Я до сих пор чувствовала на себе дурманящий, свежий запах Эвана, который так и остался сидеть на кровати, переключая каналы телевизора.
– А почему ты до сих пор не распаковал вещи? – спросила я, кивнув сперва на коробку с надписью «Комната Эвана», что стояла под пустыми книжными полками, а потом – на другую под окном.
– Успеется, – небрежно ответил он.
– Как так получилось, что весь дом уже вполне обжитой, а ты не можешь распаковать пару коробок?
– Мы всегда переезжаем по всем правилам науки, – отрывисто рассмеялся Эван. – Мама заранее планирует, где что должно стоять, висеть и лежать. Затем мы нанимаем транспортную компанию, услугами которой пользуемся при всех переездах. Они не только пакуют и перевозят вещи, но и распаковывают их. Нам остается только войти в дом. Единственное, к чему они не прикасаются, так это к моему барахлу.
– И… – попыталась я получить от него объяснение, почему в комнате до сих пор стоят заклеенные скотчем коробки.
– Ну… Я еще не решил, оставаться здесь или нет.
При этих словах я непонятно почему почувствовала нечто вроде приступа легкой паники.
– О… – прошептала я.
– Хочешь посмотреть какой-нибудь фильм?
– Конечно. – Я перебралась на свободный край кровати, подложила под спину подушку и устроилась возле Эвана.
Он порылся в своей фильмотеке и включил какой-то боевик. Но у меня вдруг отяжелели веки, страшно захотелось спать. Ведь ничто так не изматывает, как переживания. И, не выдержав их тяжести, я провалилась в сон.
– Эмма, – прошептал мне на ухо Эван. Только через минуту я поняла, что это мне не снится. – Эм, фильм закончился. – Его голос звучал совсем близко.
Я с трудом разлепила глаза. Моя голова покоилась у него на плече, и его рука небрежно лежала на подушке за моей спиной. Отчаянно пытаясь стряхнуть остатки сна, я мгновенно приняла сидячее положение.
– Прости. Кажется, я все проспала. – Я сладко потянулась, ожидая, что почувствую боль в спине, но боль, как ни странно, ушла.
– Ничего страшного, – рассмеялся он. – Хотя ты и обслюнявила мне всю рубашку.
– Не может быть! – раскрыла я от удивления рот.
– Да шучу я, шучу! – еще громче засмеялся он.
– Какая же ты балда! –
Эван поймал подушку и швырнул ее в меня. Тогда я вскочила прямо на кровати на ноги и выдернула у него из-под спины подушку. Но он сделал мне подсечку, отчего я рухнула на спину. А он стал тыкать подушкой мне в лицо.
– Так нечестно! – пытаясь преодолеть неловкость, задыхающимся голосом простонала я. – Никаких подножек!
– Тебе тоже никто не мешает, – ответил он.
– Вот и хорошо! – Я изо всех сил повалила его на спину и села ему на грудь, прижав его руки коленями. Замахнулась подушкой и обрушила ее ему на лицо.
– Ах вот, значит, ты как! Используешь запрещенные приемы! – завопил он, перевернулся и легко высвободил руки.
Затем уперся в матрас и с победной ухмылкой навис прямо надо мной, при этом нижняя часть его тела оставалась зажатой между моими коленями. Я чувствовала на своем лице его теплое дыхание, и жжение в спине почему-то вдруг сразу прошло. Мы практически одновременно осознали, в какой опасной близости находятся наши тела и что подушек у нас в руках нет. Затаив дыхание, я смотрела на него округлившимися глазами и видела, как ухмылка медленно сползает с его лица.
– Давай сыграем в пул? – торопливо выбравшись из-под него, спросила я.
Затем встала с кровати, подняла с пола туфли и вышла из комнаты. Эван, который так и остался лежать на боку, грустно проводил меня глазами.
Когда он наконец появился на кухне, я заметила, что у него пылает лицо.
– Хочешь бутылочку воды? – открыв холодильник, небрежно поинтересовался он.
– Конечно, – ответила я. После боя подушками у меня вся спина была точно в огне. – Может, лучше сыграем в дартс? – предложила я, а когда он отвернулся, вынула из кармана две таблетки ибупрофена и положила в рот.
– Мне обычно помогает, – прокомментировал мои действия Эван, пристально вглядываясь мне в лицо, и я поспешила скрыть страдальческое выражение глаз за беззаботной улыбкой.
Мы провели несколько туров, но потом мои мысли вдруг опять вернулись к нераспакованным коробкам.
– А мне казалось, тебе здесь нравится, – произнесла я.
– Что ты имеешь в виду? – замешкавшись, спросил Эван.
– Но ты ведь сам сказал, что еще не решил, оставаться тебе здесь или нет. И поэтому ты не разбираешь коробки.
Эван застыл с дротиком в руке, а потом медленно повернулся ко мне:
– Неужели ты боишься, что будешь скучать по мне, если я уеду?
Но я только недовольно нахмурилась, категорически отказываясь отвечать на его вопрос.
– Мне здесь нравится, – метнув последний дротик, наконец произнес он. – Честно признаться, я нигде не распаковываю до конца свои вещи. В Сан-Франциско, например, я целых два года жил на чемоданах.
– Почему?
– Я и сам не знаю, – задумался он. – Возможно, не был уверен, что мне захочется остаться, и оказался прав. Но ты так и не ответила на мой вопрос. Ты будешь скучать, если я уеду?