Жить настоящим. Истории ветеринара о том, как животные спасли его жизнь (от звезды сериала «The SUPERVET»)
Шрифт:
С такими же точно осложнениями сталкиваются не только люди, но и собаки, кошки, но на сей раз ситуация усугублялась временем реабилитации, мелкими размерами костей и другими неизвестными факторами. Если бы Хелен решила продолжать, операция и послеоперационный уход потребовали бы командных усилий – усилий множества ветеринаров, моих интернов и сестер, а также клинической команды клиники, где ранее наблюдался Гермес. Пришлось бы привлечь основного ветеринара Гермеса, поскольку он специализировался на экзотических животных и точно знал, как ухаживать за черепахой и выполнять медицинские манипуляции. Принимая во внимание все это, нам предстояло ответить на основной вопрос: будет ли решение об операции этически верным?
Когда люди сталкиваются с подобными решениями, они часто спрашивают: «А что бы сделали вы?» Раньше я отвечал откровенно и говорил, как поступил бы,
Мы с Хелен обсудили положение черепахи, а также вопрос о том, не является ли эвтаназия в этическом плане наиболее приемлемым исходом. Решение о выполнении операции целиком зависело от Хелен. Конечно, ее ветеринар и я могли бы отказаться от лечения и рекомендовать эвтаназию, но мы не могли принудить Хелен усыпить Гермеса.
Хелен решила согласиться на операцию.
Операция была проведена в ноябре 2017 года. Установкой трех бионических протезов в лапы Гермеса занимался я, наша команда интернов, несколько медсестер и консультант, профессионально занимающийся экзотическими животными. Мы тщательно продумали операцию и с технической, и с медицинской точки зрения, а также с учетом особенностей послеоперационного ухода. В одной из палат мы построили специальный теплый и светлый бокс для Гермеса. Операция была очень сложная: каждый из крохотных имплантов имел небольшую втулку и две маленькие пластинки, соединяемые с плечевой и бедренной костью 1,5-миллиметровыми винтами, а также платформу для закрепления костей, на которой могла нарастать кожа, и еще одну втулку, к которой прикреплялась искусственная конечность. Внутренний имплант – это эндопротез, а внешняя лапа – экзопротез. Вместе эндо- и экзопротез образуют «бионическую конечность». Аналогичные импланты мы использовали для кошек и собак. Операция шла по плану. После операции мы наблюдали за Гермесом – раны его заживали хорошо, и он отправился домой. Целую неделю он энергично пытался подняться вплоть до того, когда мы прикрепили ко втулкам его новые лапы.
К нашему глубокому сожалению, через два месяца, когда Гермес находился дома, у него произошел отказ внутренних органов, и ночью он умер. Без вскрытия мы не могли узнать причины его смерти. Хелен и все мы были крайне расстроены. Мы все очень любили Гермеса (особенно Хелен), но нас утешало то, что он находился в самой теплой атмосфере, какую только можно представить. Никто из нас не сожалел о сделанном. Мы знали, что сделали для нашего маленького друга все, что было необходимо. Если бы он не умер от непредвиденной и не связанной с операцией причины, Гермес мог бы намного пережить меня. Телевизионные камеры следили за его жизненным путем. Мы рассказывали о его состоянии в нашей программе. В конце же, как мы делали всегда, мы подготовили для него небольшую карточку соболезнований.
Естественно, те четыре ветеринара видели этот случай по телевизору. Они ничего не знали о ситуации, поскольку ни Хелен, ни ее ветеринар, который и посоветовал ей обратиться ко мне, не имели никаких претензий к нашей клинике и ходу лечения черепахи. Все мы действовали в интересах Гермеса. Я советовался с видными специалистами и получил все необходимые консультации.
Четыре же ветеринара восприняли мои действия совершенно иначе. Поскольку в программе я объяснил, что мы впервые попытаемся провести подобную операцию черепахе и не можем гарантировать результата, они сочли операцию «экспериментальной». Они утверждали, что я провел экспериментальную операцию, поскольку был заинтересован в рейтинге своей телевизионной программы. Я сказал Хелен, что шансы Гермеса можно оценить как пятьдесят на пятьдесят, и жалобщики утверждали, что я ввел ее в заблуждение своим непрофессиональным поведением.
Эти четыре ветеринара считали, что я не думал о благополучии животного, а хирургическая процедура ради участия в телевизионной программе была жестокой, непрофессиональной, неэтичной и неправомерной. Они утверждали что Хелен по эмоциональным причинам не могла объективно оценить,
Более того, эти четыре ветеринара заявляли, что я порчу репутацию ветеринарной профессии, выполняя рискованные операции ради телевизионного успеха, что не служит общественным интересам. По их мнению, поскольку я выступаю по телевидению, то несу еще большую ответственность за жизнь животного, хотя все мы приносили одну и ту же клятву. Они заявляли, что общество следует оградить от меня, причем не только в Великобритании, но и во всех странах, где показывают шоу «Супервет». Один из них заявил, что эта программа заставляет его стыдиться нашей профессии, поскольку в ней проявляется неуважение к качеству жизни и демонстрируется наглое «чрезмерное лечение». Он добавлял, что если ветеринары и дальше будут терпеть эту программу, то возникнет риск подрыва доверия ко всем профессионалам в этой области.
Я же считал, что сделал для прекрасного животного все, что было в моих силах; провел обычную консультацию по поводу высокотехнологичной операции; работал в сотрудничестве с ветеринаром, специализирующимся на экзотических животных, и привлек еще одного узкого специалиста по экзотам, чтобы оценить медицинские потребности Гермеса, подобрать анестезию и процедуру послеоперационного ухода. Если бы я считал, что нужно что-то еще, или мне сказали бы, что я должен получить письменное разрешение комиссии по этике на помощь Гермесу, я бы, конечно, сделал это. Я сделал бы все что угодно, лишь бы избежать той боли, какую причинили мне эти обвинения. Теперь же RCVS должен был решить, кто прав, а кто виноват. И единственным, кто заплатит за это решение, буду только я.
Ситуация осложнялась тем, что операция Гермеса была беспрецедентной. Правил по использованию бионических протезов у черепах не существовало, но я приложил все усилия для качественной подготовки процедуры. После того, как Хелен выразила желание сделать Гермесу протезы конечностей, мы с лечащим ветеринаром признали, что это общепринятая процедура, поскольку она многократно и успешно выполнялась на других животных. Многие операции выполнялись в Великобритании либо впервые, либо с неизвестным исходом. Ветеринары часто оценивают перспективы успешного исхода как пятьдесят на пятьдесят, а то и меньше. Такое случается и в обычной, и в специализированной практике. И тем, кто отвечает за животное, часто приходится принимать решение об операции в подобных обстоятельствах.
Те четыре ветеринара утверждали, что я должен был настаивать на «рекомендованной» эвтаназии, хотя Хелен знала все варианты и риски и категорически возражала против такого исхода. И тут возникает вопрос: действительно ли группа ветеринаров или ветеринар-хирург, в холистическом плане, лучше знают, что будет полезнее для животного, чем его реальный опекун? Если так, тогда нам следует составить четкое и недвусмысленное руководство на будущее, потому что если ветеринар не имеет права «активно рекомендовать» лечение, но может «активно рекомендовать» эвтаназию, то поможет ли такая позиция опекуну животного принять взвешенное решение? И понравятся ли клиенту ветеринары, которые не имеют права предлагать реальные решения, но могут настаивать на эвтаназии? В моей практике были случаи, когда я советовал эвтаназию, хотя семья и опекуны животного были против. Я понимал, что люди слишком эмоционально вовлечены в ситуацию, но правильнее будет отпустить их верного друга с миром. Порой в таких ситуациях страсти накалялись. Клиенты и ветеринары твердили, что я плохой человек. Ветеринар не может настаивать на эвтаназии, так как у опекуна животного есть право обратиться за другими консультациями. С юридической точки зрения эвтаназия должна быть только их решением. Ветеринары, подавшие на меня жалобу, были с этим несогласны. Они считали, что эвтаназию следовало настоятельно рекомендовать, а от лечения сразу отказаться. Конечно, общество по предотвращению жестокого обращения с животными иногда забирает животное у хозяина и либо лечит, либо усыпляет его по решению суда. Ветеринар не обладает такими полномочиями, но в экстремальных обстоятельствах может сообщить о действиях хозяина властям. Никто из ветеринаров, работавших с Гермесом и Хелен, не считал ситуацию требующей юридического вмешательства. Все считали, что и она, и вся ветеринарная команда действуют в интересах пациента.