Жить жизнь. Трилогия о любви и манипуляциях
Шрифт:
Официант принес кофе.
Место, где они встретились в последний раз, стало местом, где они могут продолжить незаконченный разговор. Она убеждена, что у Матвея есть вопросы. И эмоции, о которых кричало его тело, тоже есть. А значит, есть что сказать. Анна не собиралась уходить или менять столик: для этого нет причин.
Наконец Матвей вернулся на место. Дрожь унялась. На лице дежурная улыбка, адресованная собеседнику. А на самом деле – ей. Анна открыто посмотрела ему в глаза. Но он отвел взгляд и продолжал вникать в свой разговор.
Она смотрела на Матвея без стеснения. Сколько всего связано с ним: боль разочарования, понимания, убеждения. Сколько всего она
Кем стала благодаря ему? Он стер ее наивность. Убил ее веру в мужчин. Показал, что люди зачастую намного циничнее, чем хотят казаться. Но она не умерла в этой боли. Она выжила. И теперь все изменилось. Она стала другой. Путь, который она прошла, трансформировал ее. Может, боль изменила и Матвея?
Официант поставил на стол салат. Анна попросила счет.
В мыслях зазвучала музыка. Словно аудиотека памяти наконец нашла подходящий сингл.
Я пройдусь по комнатам пустым. Здесь еще вчера была империя, Мир казался светлым и таким большим. А потом затмение, а потом – измены дым. Я объявлю войну своим мечтам И, память торопя, Расставлю вещи в доме по местам, Как было до тебя.Перед глазами промелькнул путь их отношений. И ее выбор пережить агонию, но не совершить грех прощения. А песня продолжала звучать:
Завтра я смогу опять дышать И трогать неба синь. А ты – история, теперь ты лишь история. Ну все, аминь!Это сказано о них. О ней. Анне понадобился год, чтобы вырвать корни надежды из своей души. И что она чувствовала сейчас?
Я не дам тебе бродить во снах, Чувства все остались за пределами. От любви до безразличья только шаг, И его мы сделали, и назад уже никак. Я объявлю войну своим мечтам И, память торопя, Расставлю вещи в доме по местам, Как было до тебя. Завтра я смогу опять бежать И трогать неба синь. А ты – история, теперь тыСтолько боли, а теперь лишь равнодушие. Свобода от адреналиновой псевдолюбви. Теперь, глядя на него, она точно знала, что свобода стоит агонии.
Собеседник Матвея встал из-за стола и направился к выходу – похоже, в курилку. Единственная помеха их общению самоустранилась. Когда-то она думала: «Рано или поздно наши взгляды встретятся». Встретились. Не второпях. Не в толпе. В месте, где расстались. Только теперь адреналина нет, но он явно есть у него. Матвея опять трясло. Она смотрела проникновенно. Когда-то таким взглядом Матвей хотел подавить. Она же пыталась понять, смог ли мальчик в образе Кости из «Покровских ворот», громко произносящий «Решено!», превратиться в мужчину? Что на самом деле скрывается за его угрюмостью? В голове звучала песня Григория Лепса «Аминь».
Анна смотрела вглубь. В суть. Пытаясь найти того игривого Матвея, который верил в свой успех и кричал: «Я стану самым известным пластическим хирургом страны!». Его нет. Все-таки угрюмость Матвея – лишь отвращение к жизни, за которым скрывается перенос ответственности и злость. На его лице печать, понятная физиономисту [22] . И даже борода неспособна скрыть отвращение и презрение.
Официант принес счет. Анна положила деньги. Это тот случай, когда сдачи не ждут. Матвей не решится подойти – она это поняла. Кто-то должен остановить случайно-подготовленную встречу. Хотя, скорее всего, она подготовлена жизнью для него – у Анны нет к нему вопросов. А на свои он не решился.
22
Физиономист – тот, кто распознает по виду, по мимике лица внутреннее состояние человека. – Прим. ред.
Анна встала из-за стола и накинула ярко-алое пальто. Она могла выйти через центральный зал, но направилась к выходу за его спиной. В голове звучал надрывный голос легендарного певца: «А ты – история, теперь ты лишь история. Ну все, аминь!» Она шла уверенной походкой мимо столика Матвея к двери. Одним движением руки он остановил ее, взяв за запястье. Анна замерла.
– Ответь мне на один вопрос, – сбившимся голосом попросил Матвей.
– Задавай, – мягко сказала она.
– Что будет в третьей книге?
Она ждала любого вопроса, но не этого. Он все-таки следит за ее судьбой и знает, что «Жить жизнь» стала трилогией. Анна грустно посмотрела:
– А что было в первой и второй, Матвей?
– Правда, – машинально ответил он.
– Вот и в третьей будет то же.
Матвей смотрел в глаза снизу вверх.
– Я женюсь на ней, – метнул он резкие, как удар копья, слова, пропитанные местью.
– Я знаю, – спокойно произнесла она.
Он отпустил руку. Анна направилась к выходу.
– Даже она еще не знает! – бросил он в спину свое неверие.
– Я знаю тебя лучше, чем ты сам, – ответила Анна, не оборачиваясь.
Она остановилась в дверях и все-таки оглянулась. Ее взгляд уперся в затылок Матвея. Перед ней раскрылась бездна времени, а на самом деле – судьбы, определяемой выбором. Они расстались в этом ресторане три года назад, но Анна научилась делать выбор из любви. Или еще учится. И этот выбор часто непрост. Он рушит привычное и заставляет наступать на горло собственным страхам. Бесстрашие – особый путь.