Житие и страсть Жоржа Сименона

Бояджиева Людмила Григорьевна

Зато в мэрии собралась шумная компания коллег Сименона по перу. Звучали поздравления и, купленное в складчину, большое хрустальное сердце с красно–белыми гранями стало прекрасным свадебным подарком.

Торжество завершилось обедом персон на десять в доме Роншонов. Трапеза проходила в весьма натянутой обстановке. Этому браку никто из родни не был рад.

Едва выдержав ритуал, молодожены с облегчением поспешили к дневному поезду.

— Удрали! — едва закрыв дверцу купе Жорж сжал в объятиях костлявую супругу.

«Романист» еще раз принял бельгийца в своем кабинете и предложил ему стать секретарем своего друга. Аристократ,

представитель древнего рода потерял отца и желал обзавестись секретарем. Почему бы и нет?

Сим попал в старинный особняк на улице Ла Буэсси. Ливрейные лакеи, роскошные апартаменты, известные ему по романам Бальзака и Стендаля, поражали воображение.

Красивый молодой мужчина, восседавший в своем кабинете в шелковом халате, оказался настоящим маркизом очень высоко ранга. Он получил в наследство поместья, расположенные по всему миру, и желал осмотреть их в сопровождении секретаря. Но при условии отсутствия у такового супруги.

— Вы, кажется, женаты, мой друг? — аристократ поднес к глазам лорнет.

— Ни чуть! Мы просто друзья! — убедительно заверил нового патрона Сим, пряча за спину руку с обручальным кольцом..

Конечно, молодожены поехали вместе и ловко выкручивались, устраивая Тижи где–то поблизости с владениями маркиза. Она могла ночами навещать мужа или он, прихватив у сторожа велосипед, сбегал на ночь к жене, что бы вернуться к хозяину к восьми утра.

В общем, получилось совсем неплохо.

4

Вернувшись в Париж, молодожены сняли маленький номер в многолюдном квартале Батиньоль. Комната под стеклянным потолком с коморкой для крана — как раз по имеющимся средствам. Сосед, всегда выряженный в измятое дамское белье, водил к себе мальчиков. Ночами новобрачные различали во тьме крадущегося через их комнату старого садомиста с юным другом. Оказывается, вода была только у них в комнате.

Сим предпочитал работать в бистро. Посетители, еще не привыкшие к подобного рода поведению юнцов, косились на сосредоточенно строчащего в блокноте чудака. Его репортажи выходят в дюжине газет под разными псевдонимами.

Они не голодали, но и до роскошеств было далеко. Тижи, никогда не подходившая к плите, разогревала на устроенной на подоконнике спиртовке дешевые полуфабрикаты. Зато она получила то, к чему давно стремилась — окунулась в атмосферу Монмартра — места, священного для художников всего мира

«В ту эпоху, которую называли «безумными годами» в воздухе было разлито какое–то неистовство, близкое к умопомешательству. Курс франка снизился на столько, что американцы демонстративно прикуривали сигары от тысячефранковых банкнот. Женщины носили страшно короткие платья и — великое новшество — трусики из шелкового трикотажа. Шелк был искусственный, розово–леденцового цвета и блестел. Жемчужные колье свисали ниже пояса, а шляпки надвигались до бровей. На Монпарнасе один за другим открывались ночные кабачки, причем, наибольшим успехом пользовались самые тесные, где невозможно было сделать и шагу. В фешенебельных гостиницах танцевали не только ночью, но и днем. Наемные танцоры, как правило, выходцы из Южной Америки, обучали своих партнерш танго. На смуглых носатых лицах чернели закрученные вверх усики, являвшиеся опознавательным знаком жиголо».

В 20-е годы богачи и снобы пренебрегали автомобилями, которые продавались вместе с кузовами. Они покупали голую машину, потом заказывали у одного

из четырех–пяти самых знаменитых мастеров, обосновавшихся в районе Елисейских полей, уникального дизайна кузов.

По улицам Парижа наравне с конными экипажами и двухэтажными автобусами, плыли роскошными «яхты», открытые «испано–сюизы», кузова которых, сделанные из красного или тикового дерева, украшали золоченые гвоздики.

Примерно в то же время английские инженеры Роллс и Ройс объединились для создания шикарного авто, сделанного полностью вручную.

В Булонском лесу регулярно устраивались Конкурсы элегантности, демонстрировавшие самые необыкновенные и дорогостоящие автомобили.

Выставочные стенды изобиловали красивыми манекенщицами и юными актрисами, нанятыми той или иной фирмой. В толпе сновали репортеры.

— Привет! — окликнул Сима коротышка в забавном лиловом пиджаке. — Я видел тебя в «Сплетнице». Хреновая газетенка, между прочим. — Ударим по пивцу! Вон в том загончике прессу поят на халяву.

— Без визитной карточки не пустят. — Вздохнул Сим. — Я недавно начал и еще не успел…

Новый знакомый подхватил под руку верзилу в унылом костюмчике и молниеносно проник в привилегированные угодья с надписью «Только для журналистов».

— Этьен Поль — репортер со стажем, — представился коротышка, садясь за столик.

— О, известное имя! — соврал Сим, взбодренный бесплатным пивом.

— Да, раскрутился неслабо. — Согласился Этьен, питавший, как и все коротышки, слабость к длинноногим верзилам. Чисто эстетическую. — Тебе надо пролезть в крупные газеты, те, что занимаются, в основном, общественно–политическими вопросами. У каждой свое кафе и там постоянно трутся репортеры, фотографы, и жирненькие киты от политики и бизнеса. За пару часов в этаком «салоне» ты нароешь информацию обо всем, чем дышит Париж. Что жрет, чем испражняется.

— Думаю, пока туда лучше не соваться — все забито опытными парнями с протекцией.

Хотя, опыт у меня большой. В Льеже меня каждая собака знала. Тут приходится начинать все заново.

— Я три года в профессии. Мне заказали репортаж о выставке сразу три журнала. Чуешь, какой размах! — Вставив монокль, Этьен проводил взглядом стайку манекенщиц, пришедших выпить кофе.

— Мне приходится, в основном, писать о происшествиях.

— Выдаешь «кровь на первую полосу»! Маленькие газетенки кормятся сенсациями. На первых полосах непременно кричащим шрифтом набрано: «Владелец крупного состояния, Почетный гражданин Бретани, мсье Говнюк сообщил о своем банкротстве!» или «Директор банка «Крокус» скрылся в неизвестном направлении, прихватив банковские счета и певичку из «Мулен Руж»». А главная статья доходов — убийства. Я тоже с этого начинал. Потом пошли рассказюльки. Ну, такие фривольные историйки, которыми нашпигованы все газеты и журналы.

— А платят как? — живо поинтересовался Сим.

— Это уж зависит от того, сколько ты успеешь накрапать, — Этьен уронил монокль, тот повис на шнурке. — Я, к примеру, весьма продуктивен! Моя машинка строчит, как пулемет.

Сименон взял напрокат старую пишущую машинку, грохочущую, словно паровоз. Теперь он, не тратясь на перепечатку, строчил рассказы для разных газет, не забывая про заметки, статьи и репортажи. Шум в комнате стоит такой, словно там работал кузнечный цех.

Писал он удивительно быстро: «изготовлял» по восемь рассказов в день и относил их в десяток газет под разными псевдонимами.