Житие мое (часть 2)

Глава 26

За окном медленно танцевали снежинки - подлетали к окну, взблескивали, и тут же прятались в темноту. Я пробовал хотя бы на секунду угадать, удержать в уме их полет, но ничего не получалось.

– Тангор!

Да, да, здесь. А куда я денусь? Какое повреждение рассудка заставило меня поверить речам черного мага (черного!!) и подписать этот проклятый контракт? Должно быть, виновата травма, нанесенная Шорохом (и за это он мне тоже ответит!). Где-то месяц я пребывал в счастливом неведении о том, во что вляпался, ровно до того момента, пока не кончился курс приема блокираторов. А потом мистер Сатал вызвал меня,

велел забрать Макса из вивария "очистки" и объяснил содержание документа еще раз.

Например, тот его пункт, где "обучение - бесплатно", в смысле, чтобы отказаться от этого обучения, можно сильно приплатить.

– Тангор, чем вы заняты?!!

Надо было соглашаться на тюрьму, блокиратор они мне бы и так дали - никуда не делись бы. В конце концов, помогать пострадавшим от потустороннего людям - их обязанность! А теперь я связан контрактом на пять лет и мне придется сильно попотеть, чтобы не подписать его еще раз - над черными магами всегда нависает общественный долг. В смысле, общество постоянно думает, что мы ему что-то задолжали.

Можно было попытаться саботировать, но что-то мне подсказывало, что от этого все станет только хуже.

– Я уже закончил, сэр.

– Ты закончишь, когда доложишь об исполнении задания!

– Сэр, я закончил.

– Молодец.

Когда Сатал ругается - это нормально, а нецензурную брань в его исполнении лучше не принимать всерьез. Когда он становится по-настоящему опасен, то начинает изъясняться изысканно-литературным языком, с трудновоспроизводимым выговором благородного джентльмена, втаптывающего собеседника в грязь, не снимая белых перчаток. У меня было смутное подозрение, что из-за своей высокой должности господин координатор слишком уж зажимает черную натуру при посторонних, и недостаток неформального общения добирает на мне. Типа, такое проявление доверия. А мне что делать? Я ведь только-только почувствовал себя главой рода! Вкусил, так сказать, вожделенный плод, и тут же снова оказался в положении ученика, причем, ученичество Сатал воспринимал в самом архаическом понимании этого слова (это когда подмастерья терпели побои и стирали мастеру носки).

Интересно, если я убью старшего координатора региона, это как-то усугубит грозящее мне наказание? Пофиг. Проблема только в том, что никакой уверенности в успехе у меня не было - очень уж хорош он, сволочь, был в своем деле. Я решил действовать подобно настоящему асасину - скрывать свои намерения до тех пор, пока не наберу достаточно сил.

– Хорошо, - небрежно бросил Сатал, осмотрев составленною мной схему (я парился над ней два часа!), к практическим занятиям мы еще не приступали, поскольку, на его взгляд, мне следовало "отшлифовать теорию".
– На сегодня все. Свободен!

– Извините, сэр, - я вынужден был быть вежливым, - скоро начинаются новогодние каникулы. Я хотел бы покинуть Редстон на две недели, это возможно?

Он недовольно поморщился:

– Зачем?

– Я обещал брату навестить его. Брат - белый.

Это важное дополнение: все дети переживают, когда им что-то обещают и не делают, но для маленького белого это просто шок.

– Понятно. Пиши рапорт!

Рапорт!! И это называется "внештатный сотрудник"?!! Что же будет дальше? Дальше будет то, что он начнет отправлять меня на задания.

Надо научиться готовить яд.

– До свидания, сэр, - мне удалось покинуть кабинет, сохраняя ледяное спокойствие. Вот как я умею!

В коридоре, улыбаясь, стояла эмпатка. Должно быть, они работают в паре.

– Здравствуй, Томас! Как идут дела?

– Все замечательно,

мисс Кевинахари. Я делаю большие успехи!

Например, в том, чтобы врать в глаза эмпату.

– Да, мой мальчик, - подтвердила она.
– Но при искренней улыбке наружные уголки глаз чуть-чуть опускаются!

Надо научиться готовить яд и опробовать на ней.

Второй, "начальственный" этаж был тих и темен. К тому времени, как мои занятия заканчивались, в полицейском управлении оставались только ночные дежурные и те маньяки, что готовы сидеть на работе до восьми. А все почему? Потому что какая-то сволочь прописала, что внештатный сотрудник должен выполнять свои обязанности не менее двух дней в месяц, то есть, целые шестнадцать часов. Тратить на меня собственные выходные Сатал не собирался, занятия в Университете никто не отменял, поэтому я вынужден был приходить сюда в единственный более-менее свободный на неделе день - в среду, и заниматься четыре часа подряд, пока мозги не сворачивались в узел.

С черными так нельзя!!!

Зато Сатал прикрывал совершенные мною убийства и сотворенного мной зомби, а также и незаконную магическую практику в особо крупных размерах. С точки зрения нормального правосудия я был злостный рецидивист, недостойный снисхождения. И это притом, что господин координатор еще не знал о перезаписанном кристалле (сговор мага с представителем контрольных органов считается очень серьезным проступком). А до окончания Университета еще целые полгода...

Единственное, о чем мне не стоило беспокоиться, так это о знакомстве с Шорохом. Как оказалось, хитроумный нежить давно нашел способ заинтересовать в себе самых опасных своих противников, черных магов: тот, кто переборол чудовище и не сошел при этом с ума, мог получить от этого выгоду - знание. Учитывая, что возраст Шороха составлял по меньшей мере десять тысяч лет, а его инфернальное тело присутствовало в любой точке мира, перспективы открывались волнительные, к несчастью, статистика выживших была приблизительно один к сорока трем - большинство сходило с ума в первые полтора - два года (немудрено, если вспомнить, как он надо мной измывался). Единственным способом избежать бессмысленных жертв было скрыть от любопытных эту особенность Шороха, что в НЗАМИПС и делали путем жесткой цензуры.

На мой взгляд, польза от монстра-долгожителя была сомнительной. Во-первых, Шорох был неграмотный, то есть он вообще не способен был распознавать слова, буквы и символы, если только не видел где-то именно этот предмет. Дядькину книгу я мог читать лишь потому, что нежить съел несколько человек, читавших ее прежде, и теперь мог в точности воспроизвести ощущения, связанные с каждым ее знаком. Во-вторых, этот уродец понятия не имел, что такое календарь. Спрашивается, как от него можно узнать что-то конкретное? Он мог вывалить на вопрошающего ворох случайных ассоциаций, проверить достоверность которых было почти невозможно, причем, делал он это не даром, а за интерес. Рисковать рассудком ради такой ахинеи я не собирался, о чем и было немедленно заявлено всем заинтересованным лицам

Все еще во власти мрачной мизантропии, я надел свою типичную студенческую куртку поверх типичного студенческого костюма и надвинул на уши типично студенческую кепку (снег ведь). Даже башмаки теперь у меня были типичные студенческие. Можно было, конечно, прийти на занятия в черном костюме, но тогда Сатал, как пить дать, начнет качать права. А оно мне надо? Нет, до тех пор, пока не будет готов яд.

– Что, наседает на тебя босс?
– с верхних этажей спускался капитан Бер, еще один любитель поработать.