Жития новомучеников и исповедников российских ХХ века

Сборник

Жизнь в большом городе была тяжелой: нехватка питания, очереди, ожидалось рождение первенца. Поэтому супруги приняли решение уехать в село Ванновское Черняевского района Сыр–Дарьинской области. Здесь они завели свое небольшое хозяйство. У них родилось трое детей.

В 1923 году отец Василий переехал с семьей в Саратов, где служил диаконом — сначала в соборе Петра и Павла, а затем в храме Рождества Христова.

А в стране полным ходом шло строительство советского государства, ломались все старые устои. Служащие Церкви лишались права голоса, объявлялись «лишенцами». Многим служителям Церкви предлагали публично отречься от Христа,

но это было немыслимо для отца Василия.

Вскоре началась коллективизация, в Поволжье наступил голод. Вводились хлебные карточки, которых «лишенцы» не получали. Семью из пяти человек нужно было кормить. Доходы в церкви становились мизерными, зато налоги с «церковников» брали большие.

По воспоминанию дочерей, отец Василий брался за любую работу: клал печи, чинил часы, крыл крыши — благо с детства руки были приучены к труду, да и смекалки хватало.

Однажды налоговый агент, пришедший с бумагами по оформлению, застал отца Василия за перетягиванием пружинного матраса. Это его удивило, ведь «церковники» преподносились обществу как лодыри и тунеядцы. Чиновник спросил, почему он не бросит Церковь в такое-то тяжелое время при таких-то золотых руках. На это отец ответил, что посвятил себя служению Богу по глубокому убеждению и никогда не отступит: «Пока будет открыт хотя бы один храм, я буду в нем служить».

Детей своих он воспитывал согласно Закону Божию, радовался, когда они приходили в храм на службу и участвовали в таинствах.

В январе 1924 года умер старший сын — Виктор. В 1926 году родился четвертый ребенок, которого тоже назвали Виктором. С трех лет отец часто брал его с собой в храм на службу и умилялся, когда мальчик, не шелохнувшись, стоял со свечой у Царских Врат во время архиерейской службы.

Сам отец Василий показывал детям пример христианской любви к ближним. По воспоминанию дочерей, где бы они ни жили, куда бы ни переезжали, у него везде находились друзья. Все его любили.

Однажды в Саратове он как-то привел в дом одного незнакомого человека. Покушали они, поговорили. Проводил он гостя, а супруга ему заметила, что он ее без обеда оставил. Отец ответил: «Ну, ты знаешь, это такой человек! У него никого здесь нет знакомых. Ты бы мне сказала потихоньку, я б не стал обедать».

Никто не слышал от отца Василия ни одного бранного слова, а когда, бывало, обидит кто его или раздражит, он скажет только: «Ах, искушение!»

В 1930–е годы голод вынудил семью покинуть Саратов и переехать в Московскую область.

Сначала диакон Василий получил назначение в село Марково на границе с Владимирской областью. Там была только начальная школа. Детям негде было учиться, поэтому через несколько месяцев он попросил перевести его в другой район.

Его назначили в церковь села Ильинский Погост Куровского района. Рядом была деревня Беззубово с семилетней школой. Там и обосновалась семья. В этой деревне они прожили полтора года. В 1936 году отца Василия перевели в Никольскую церковь села Парфентьево рядом с Коломной.

К этому времени многие храмы в Коломне были уже закрыты. Среди немногих действовавших оставалась церковь Петра и Павла. Здесь отец Василий неожиданно встретил друга своей юности из Алма–Аты — диакона Григория Самарина. Вскоре друга арестовали.

Отец Василий с юности любил рисовать, и в Парфентьеве он не только служил диаконом, но и занимался реставрацией настенных росписей в храме.

Осенью 1936 года арестовали священника

в Парфентьеве и под этим предлогом хотели закрыть храм. Тогда по просьбе прихожан диакон Василий решил стать священником. Он знал, на что шел. Его рукоположили, и церковь открыли на короткое время. Но затем храм был вновь закрыт: священника Василия Горбачева перевели в церковь села Большие Вяземы под Звенигородом.

15 февраля 1938 года вечером за ним пришли уполномоченные НКВД. Отца Василия не было дома, день был праздничный — Сретение Господне, и он совершал требы на дому у прихожан. Накануне этого дня к нему приехала жена (семья жила в Парфентьеве), и она стала свидетельницей ареста мужа.

Священник сразу понял, зачем к нему пришли. В доме затеяли обыск. У него было только несколько богослужебных книг, ноты церковных песнопений и акварельный автопортрет.

В то время священнослужители вне храма обычно ходили в гражданской одежде. И когда жена по привычке предложила ему одеться в светское, он ответил: «Нет, я пойду в рясе. Я этому посвятил всю свою жизнь». Перед выходом из дома отец Василий надел скуфью, зимнюю рясу и сказал матушке, чтобы нигде его не искала — если жив будет, даст о себе весточку.

О причине ареста жена спросила сотрудников НКВД, когда те еще ожидали отца Василия. Ей ответили, что в этом районе он человек новый и никак себя не проявил, а обвинение пришло из Коломны.

На самом деле все было не так. В 1938 году уже почти не оставалось священнослужителей на приходах, и все, отказавшиеся сотрудничать с безбожной властью, подвергались репрессиям. В обвинении по «делу» отца Василия нет упоминания о Коломне. Нашлась одна лжесвидетельница в Звенигородском районе, которая согласилась оклеветать священника, обвинив его в контрреволюционной деятельности. По ее словам, 26 января 1938 года на поминках по случаю годовщины смерти местного священника его вдова Антонина Соловьева стала плакать и обижаться на жизнь, говоря: «Это не власть, а грабители, жить невозможно». На это отец Василий якобы ответил: «Вы будьте осторожны и не называйте в других местах их грабителями, а то ведь знаете, как сейчас: моментально заберут. Я вполне согласен с вами, что это грабители. Но нам надо терпеть».

Лжесвидетельница также утверждала, что прихожане восхищались новым священником Василием Горбачевым, считали его одним из лучших среди тех, кто служил в их храме, говорили, что он хорошо читал проповеди и часто со слезами на глазах призывал верующих к терпению.

На допросах волю его не сломили. Он не признал несправедливого обвинения в контрреволюционной агитации.

—С кем вы поддерживаете связь? — спросил следователь.

—Я лично прибыл в Большие Вяземы только в январе месяце и не смог познакомиться ни с кем из граждан указанного прихода. В настоящее время связи ни с кем не поддерживаю, знаю одного старосту Сережина, ныне арестованного НКВД.

— Вы занимаетесь контрреволюционной деятельностью и распространяете клевету против советского правительства. Требую от вас правдивых показаний по предъявленному обвинению.

— В предъявленном обвинении в контрреволюционной деятельности и распространении клеветы в отношении советского правительства виновным себя не признаю.

19 февраля 1938 года Тройка НКВД приговорила отца Василия к расстрелу. Священник Василий Горбачев был расстрелян 26 февраля 1938 года и погребен в общей безвестной могиле на полигоне Бутово под Москвой.