Жития новомучеников и исповедников российских ХХ века
Шрифт:
7 мая отец Христофор произнес последнее слово: «По моему мнению, человек, который бывает в храме, слышит слово Божие, должен помогать бедным… Я считал своим святым долгом призывать свою паству к этой священной обязанности, и не проходило ни одного большого праздника, чтобы я не призвал помогать голодающим; я принимал пожертвования; по отношению к приходу я не позволял себе получать плату за требы… Отделение Церкви от государства я приветствую… приветствовал всегда. В ту минуту, когда Церковь отделяется от государства, священник становится свободнее… Я никогда не старался возбуждать мою паству, я старался внести успокоение».
Священномученик Александр родился 20 июля 1879 года в семье священника города Москвы Николая Заозерского. Окончил Московскую
С 1910 по 1917 год отец Александр состоял помощником благочинного, а 5 июля был выбран на должность благочинного. 1 января 1921 года вновь переизбран на ту же должность. В 1920 году награжден саном протоиерея. Во все время своего священнического служения — с 1908 по 1918 год — состоял законоучителем средних учебных заведений и церковноприходских школ. С 1914 по 1916 год состоял лектором Московских Пастырских курсов по догматическому богословию и ведению практических занятий по проповедничеству. С 1914 по 1918 год был преподавателем Московской Духовной семинарии на кафедре гомилетики. Был секретарем Общества Любителей Духовного Просвещения и товарищем председателя отдела распространения религиознонравственных книг.
В 1913 году отец Александр овдовел и ему было предложено принять сан епископа, но он отказался, мотивируя свой отказ желанием учить народ и быть к нему ближе.
Власти арестовали священника 8 апреля 1922 года. Будучи допрошен, отец Александр виновным себя не признал и сказал: «Я был на собрании в храме Христа Спасителя. Архиепископ Никандр пригласил меня на собрание, которое должно было состояться 28 февраля. Пришедший на собрание архиепископ Никандр говорил о церковной дисциплине, он указывал, что в кругу священнослужителей стали замечаться новшества, он остановился на священнике Борисове, который сдал без разрешения церковных властей церковные ценности и сделал объявление в газете»Известия ВЦИК»и призывал других священников следовать его примеру. Такое явление, говорил архиепископ Никандр, недопустимо. После этого архиепископ Никандр ознакомил собравшихся с декретом и инструкцией ВЦИК об изъятии церковных ценностей и прочел послание Патриарха Тихона. Через некоторое время ко мне пришел незнакомый мне гражданин и принес несколько экземпляров воззвания Патриарха. Все воззвания Патриарха я разослал по церквям по долгу своей службы, подчиняясь распоряжению высших церковных властей. Я также в первый же воскресный день прочел воззвание Патриарха Тихона в своей приходской церкви. С воззванием Патриарха Тихона я согласен и считаю его религиозным, а не контрреволюционным».
4 мая в трибунале состоялся допрос привлеченных к суду благочинных. Среди других был допрошен и отец Александр. Обвинитель спросил:
— Официальная сторона дела показывает, насколько у вас развита конспиративная сторона. Чем можно объяснить, что вы совершенно единодушно отвечаете?
Отец Александр ответил:
— Вы не знакомы с нашими церковными правилами. Мы, священники, не можем рассуждать о том, что нам предлагается главой Церкви… Нам предложили, мы как священники должны были передать верующим.
— Вы считаете себя распорядителем церковного имущества? — спросил обвинитель.
— Я сам не подписывался под актом принятия имущества, но я себя считаю не посторонним человеком в этом деле. Этот вопрос был затронут самой властью, она просила Патриарха высказаться в воззвании о помощи голодающим, можно ли пользоваться освященными вещами, поэтому он написал это воззвание.
— Священники почему-то по долгу христианства
— Мы должны стесняться, потому что Церковь для нас самое дорогое и состоит из умных людей, а во–вторых, в этом воззвании я ничего контрреволюционного не вижу. Все, что там сказано о святотатстве, имеет отношение к людям из комиссии по изъятию ценностей, чтобы они осторожнее обращались с сосудами.
— Если священник не высказывает своих мыслей, потому что он думает, что это стеснение, то, по вашему мнению, это не есть шкурничество?
—Смотря в каком случае.
—Во всех тех случаях, когда священник расходится с Патриархом, он все-таки должен исполнять то, что ему приказано. Как вы считаете, это шкурничество или стеснение?
— Я это шкурничеством назвать не могу. И даже в том случае, когда они убеждены, что этого исполнить нельзя, я вполне уверен, что Патриарх ничего противохристианского исполнить не прикажет, и потому священники должны исполнить свой долг повиновения.
В последний день процесса допрошенным было позволено сказать последнее слово. Протоиерей Александр сказал: «Граждане судьи, прежде чем покинуть этот зал и уйти, может быть, в вечность, я хотел бы реабилитировать себя… Христианин должен любить ближних и Бога… В 1913 году на мои личные средства кормилось село… Нижегородской губернии… Мне бы еще хотелось сказать, что мы здесь, попавшие на скамью подсудимых, далеко не составляем той сплоченной тесной организации, которую хотел бы видеть обвинитель. Поверьте, что многие из священников по недоразумению здесь. Ведь и все благочинные читали воззвание, а на скамье оказалась небольшая группа людей. Я думаю, что весь наш процесс, который совершается здесь, — громадное недоразумение… Наши мысли и мы далеки от той политической жизни, которую нам пытаются навязать. Мы не иезуиты, мы не католическое духовенство, нет, мы действительно пришли и строим только одну духовную жизнь, которая нам подведома, все другое — политика, тем более контрреволюция — нам чужды совершенно. Поэтому если я и совершил какое-либо преступление, в том смысле, что, прочитав контрреволюционное воззвание (хотя это не доказано), возбудил этим толпу, если мы действительно что-либо совершили, то это плод нашего незнания ориентации в новой обстановке… Для меня лично смерть не страшна, я, как верующий, верую, что Господь каждому шлет умереть тогда, когда надо, но нам жизнь нужна, чтобы реабилитировать себя не здесь, а на деле, мне хотелось бы послужить своему народу, который я люблю».
Преподобномученик Макарий родился в 1876 году в семье крестьянина Николая Телегина в селе Летниковском Бузулукского уезда Самарской губернии. В раннем детстве мальчику было чудесное явление, после которого он принял решение уйти в монастырь. Все мирское его перестало интересовать, и, еще будучи подростком, он нашел пещеру и удалялся в нее для молитвы. Придя в возраст, он окончил церковноприходскую школу, а затем на семнадцатом году жизни отправился в паломничество в Киев. Здесь, у святынь Киево–Печерской Лавры, созрело окончательное решение уйти в монастырь. По исполнении семнадцати лет он поступил послушником в Гефсиманский скит недалеко от Троице–Сергиевой Лавры, где проходил последовательно все послушания и около 1909 года принял монашеский постриг, был рукоположен в сан иеромонаха и определен в число братии Чудова монастыря в Москве.
С началом Первой мировой войны иеромонах Макарий был направлен в действующую армию. Первое время он служил в госпитале на Австрийском фронте, а затем священником в штабе 1–й Донской казачьей бригады. После окончания военных действий отец Макарий вернулся в Москву. Чудов монастырь был закрыт, и он стал служить в храме на патриаршем подворье. 3 апреля 1922 года сюда пришла комиссия по изъятию церковных ценностей. Изъятие происходило нарочито грубо и кощунственно. Отец Макарий, обращаясь к безбожникам, назвал их грабителями и насильниками, за что тут же был арестован и заключен в тюрьму.