Жития Святых (все месяцы)
Шрифт:
И начал он многое говорить мне о Евфимии на пользу души моей и, напитав душу мою полезными рассказами сладкою своею беседою, отпустил меня с миром. Вскоре сбылось пророчество блаженного Кириака, ибо ересеначальники внезапно умерли, еретическое общество распалось и кончилось гонение на православных. Тогда Кириак, освободившись от заботы, ушел из пещеры преподобного Харитона опять в Сусаким, на девяносто девятом году своей жизни, и провел там в безмолвии восемь лет.
Снова восхотев видеть святолепное лицо преподобного и насладиться сладкою беседою его, я отправился в обитель Сукийскую и, найдя там ученика его Иоанна, пошел с ним в Сусаким
— Не бойся, брат Кирилл: сей лев — служитель отца нашего и не делает никакого вреда приходящим к нему братиям.
Действительно, лев, видя, что мы идем к старцу, отошел с дороги. Увидав меня, авва Кириак сказал:
— Вот и брат из моего монастыря, Кирилл, пришел ко мне.
Сотворивши молитву, мы сели и стали беседовать. И сказал ему ученик его Иоанн:
— Отче! Брат Кирилл, увидев льва, очень испугался.
Старец же сказал мне:
— Не бойся, чадо Кирилл, того льва, ибо он живет со мною и стережет эти скудные овощи от диких коз.
Затем святой много рассказал мне о великом Евфимии и о других пустынных отцах, проводивших добродетельную жизнь, а потом велел подать мне есть. Когда мы ели, пришел лев и стал пред нами; старец же, встав, дал ему кусок хлеба, говоря:
— Иди, стереги овощи.
А мне сказал:
— Видишь ли, чадо, сего льва? Он не только стережет овощи, но и отгоняет отсюда разбойников и варваров: злые люди много раз нападали на сие убогое место, но лев прогонял их.
Услыхав сие, я дивился и прославил Бога, покорившего диких зверей как овец Своему угоднику. Пробыл я у него один день, но многому научился; на утро же, сотворив молитву, он преподал мне благословение и отпустил с миром, повелев ученику своему проводить меня. Выйдя от святого, мы встретили на дороге льва, который лежал и пожирал дикого козла; не смея идти мимо него, мы остановились, он же, увидев, что мы стоим, оставил добычу свою и, сойдя с дороги, дал нам пройти.
Место, где жил преподобный, было сухо и безводно, и не было там колодца; блаженный же, выдолбив в камне углубление, собирал в него зимою воду, и сей воды было довольно ему самому и для поливки овощей в течение всего лета. Но в один год, в июле месяце, вода, собранная в камне, высохла от великого зноя. Скорбя о безводии, святой возвел очи на небо и помолился такими словами:
— Боже, напоивший в пустыне жаждавшего Израиля (Исх.17:1-6; Числ. 20:2-12)! подай и мне в сей пустыне немного воды, нужной на потребу убогого моего тела.
И тотчас над Сусакимом явилось небольшое облако, вокруг жилища святого пошел дождь и наполнил ему все углубления, находившиеся между камнями. Так скоро Бог услышал раба Своего.
«Почитаю полезным, — говорит тот же писатель сего жития, Кирилл, — сказать здесь и о том, что поведал мне ученик блаженного Кириака отец Иоанн. Когда мы ходили с ним по пустыне, он показал мне одно место, говоря:
— Вот жилище блаженной Марии.
Я молил его поведать мне о ней, и он начал рассказывать:
— Несколько времени тому назад, — сказал он, — когда я шел вместе с другом моим, братом Парамоном, к отцу Кириаку, то мы издали увидели стоявшего человека и подумали, что то был какой-нибудь пустынник; мы поспешно пошли к нему, желая поклониться ему, но когда мы приблизились к тому месту, он тотчас скрылся от нас. Полагая,
— Какой пользы вы от меня хотите? Я — грешная и простая женщина.
И вопросила нас она:
— Куда вы идете?
Мы же отвечали:
— Идем к отцу Кириаку, отшельнику; но скажи нам, Бога ради: как тебя зовут, как живешь ты, откуда ты и зачем пришла сюда?
Она же отвечала:
— Идите, куда намеревались, а когда будете возвращаться, я всё расскажу вам.
Мы же заверяли ее, говоря:
— Не уйдем, доколе не услышим, как тебя зовут, и какова твоя жизнь.
Видя, что мы не хотим уйти, она начала говорить о себе, не показываясь нам из пещеры:
— Зовут меня Мария, была я псальтрией29] при церкви Христова Воскресения, и диавол многих соблазнял мною; во мне родился страх, чтобы не стать мне повинною в чьих-либо скверных помыслах и падении, и, чтобы не увеличить мне чрез то своих грехов, я усердно молилась Богу о том, чтобы Он избавил меня от такого соблазна. Итак однажды, умилившись сердцем и проникшись страхом Божиим, я пошла в Силоам, почерпнула там в сосуд воды, взяла также с собою корзинку с мочеными бобами, и, поручивши себя Божественному заступлению, ушла ночью из святого города в пустыню. Бог же благоволил привести меня сюда, и вот уже восемнадцать лет я живу здесь, и, по милости Божией, до сих пор не оскудела у меня ни вода в сосуде, ни бобы в корзине не уменьшились, Теперь, прошу вас, идите к отцу Кириаку и окончите свое дело; когда же будете возвращаться, то посетите меня убогую.
Услышав сие, мы пошли к отцу Кириаку и рассказали ему все, что слышали от блаженной Марии. Кириак удивился и сказал:
— Слава Тебе, Боже наш! сколько Ты имеешь сокровенных святых, не только мужей, но и жен, служащих Тебе втайне! Идите, чада мои, к угоднице Божией и то, что скажет она вам сохраните в памяти.
Возвращаясь от преподобного Кириака, мы пришли к пещере блаженной Марии и позвали ее, говоря:
— Раба Божия Мария! Вот мы пришли по твоему повелению.
Но ответа не было. Войдя во вход пещерный, мы сотворили молитву, но Мария нам не отвечала; когда же вошли мы во внутренность пещеры, то нашли Марию скончавшеюся о господе, от святого же тела ее исходило великое благоухание. Мы не имели с собою ничего, во что бы могли одеть ее и в чем похоронить, посему отправились в обитель и принесли оттуда все, что было нужно. Одевши блаженную, мы погребли ее в пещере и загородили вход камнем.
Так рассказывал мне отец Иоанн, я же удивляясь таковому житию той рабы Божией, решил в уме своем предать сие письмени в назидание слушающим и во славу Человеколюбца Бога, подающего терпение любящим Его».
К концу восьмого года пребывания своего в Сусакиме, преподобный Кириак достиг глубокой старости, ибо имел уже сто семь лет от роду. Отцы Сукийской обители, сойдясь вместе, советовались между собою:
— Нельзя допустить, чтобы таковой отец, — говорили они, — преставился вдали от нашей обители; иначе мы не будем знать о честном преставлении и лишимся его последнего благословения.