Жития Святых (все месяцы)
Шрифт:
Итак, все языческие мудрецы, и жрецы, и философы уныло стояли пред Нахором и молчали, как немые, покрытые стыдом, не имея ничего возразить ему. Царевич же радовался в душе и прославил Господа, Который, как некогда Савла, так теперь Нахора — из гонителя сделал учителем и проповедником истины. Царь и Арахия, изумленные неожиданною изменою Нахора, страшно гневались на него. Царь и хотел бы мучить Нахора вместе с христианами, но не мог нарушить своего царского слова, которым он приглашал христиан свободно и безбоязненно явиться на состязание о вере, обещая, как царь, не причинять им никакого зла. Поэтому он приказал собранию разойтись, сказав, что на утро будто бы опять будет прение.
Тогда царевич сказал отцу:
— Царь! В начале дела суд, согласно твоему повелению, был поставлен правильно, так твори же правду до конца и реши что-нибудь одно: или прикажи моему учителю провести эту ночь
Царь, побежденный мудрыми словами сына, оставил ему Нахора, уведши с собою остальных своих жрецов и все еще надеясь, что Нахор исполнит свое обещание (возвратить Иоасафа в язычество); царевич же, захватив с собою Нахора, отправился в свой дворец, радуясь о Боге Спасителе своем.
— Не думаешь ли ты, — сказал он Нахору, пришедши к себе, — что я не знаю, что ты не Варлаам, а Нахор? Впрочем, ты хорошо поступил, доказывая истинность христианской веры и обличая ничтожество идолов: итак, уверуй в того Бога, за имя Коего ты так доблестно восстал.
Потрясённый словами Иоасафа, Нахор раскаялся во всех своих прежних пороках и, искренно желая обратиться к истинному Богу, умолял Иоасафа позволить ему тайно убежать в пустыню, присоединиться к скрывающимся там пустынникам и принять святое крещение. Иоасаф, наставив его в вере, отпустил с миром. Он бежал в пустыню, нашел там одного святой жизни иерея и, приняв от него крещение, стал проводить жизнь свою в покаянии.
На утро царь, узнав о случившемся с Нахором, отчаялся в надеждах, какие на него возлагал. Видя, что его мудрецы окончательно побеждены и находятся в безвыходном положении, он разгневался на них, предал их позорному поруганию, а некоторых и сильному телесному наказанию, велел вымазать им лица сажею и прогнал их от себя. И с тех пор он уже не почитал более жрецов и не приносил жертв идолам, а хулил их. Но, не поклоняясь идолам и в то же время не принимая христианской веры, он находился крайнем замешательстве и расстройстве мыслей. А к Иоасафу между тем приходили многие из язычников и, услажденные спасительной беседой с ним, обращались ко Христу. Поэтому жрецы, видя свое бесчестие и поругание и уклонение царя от их богов, поспешно отправили послов к одному знаменитому волхву, по имени Февде, жившему в пустыне в сообществе с бесами, и известив его о всем случившемся, усиленно молили его о помощи. Февда, сопровождаемый великою бесовскою ратью, смело отправился к царю, лично знавшему и любившему его, и вновь своими льстивыми речами склонил его к язычеству и устроил с ними большое празднество в честь идолов. Стараясь опять обратить к идолопоклонству и блаженного Иоасафа, волхв дал царю лукавый совет, чтобы он удалил от Иоасафа всех слуг, а вместо них для служения приставил бы к нему благообразных жен и прекрасных девиц.
— А я, — говорил он далее, — пошлю одного из бесов возжечь в нем сладострастный огонь, и, лишь только царевич впадет в грех блуда, тотчас же, царь, всё будет по твоему.
Царь послушался лукавого совета, собрал множество красивых девушек и молодых женщин и, украсив их дорогими одеждами и золотыми уборами, повел их к сыну во дворец, а всех его слуг вывел вон, так что во дворце не осталось никого из мужчин и всякую службу при царевиче исполняли женщины и девушки. Нашли, невидимо, туда и лукавые духи, посланные волхвом Февдою, и стали разжигать у юноши плотскую страсть и внушать ему непотребные мысли. Блаженный Иоасаф претерпевал великое искушение и борьбу с самим собою — особенно, когда одна, самая прекрасная из всех девушка, научаемая не только царем, но и бесами, простерла на него сети своей красоты. Она была дочерью одного царя, попала в плен, и, уведенная из отечества, досталась, как самая дорогая добыча, царю Авениру. Полагаясь на ее необыкновенную красоту, отец послал ее на соблазн сыну; вошедши в нее, бес-обольститель научил ее мудрым речам и хитрой беседе, а вместе с тем и святому юноше вложил в сердце сначала любовь без всякой похоти, стараясь постепенно уловить его в свои сети. И действительно, Иоасаф полюбил ее за ее мудрость и благонравие и, кроме того, жалел ее за то, что, будучи царской дочерью, она сделалась пленницею и лишилась своего отечества и высокого положения; он раздумывал, наконец, и о том, как бы отклонить ее
С такими помыслами, не ощущая в себе никакой страстной похоти, он начал с нею беседовать так:
— Познай, девица, Бога, живущего во веки, чтобы не погибнуть тебе в заблуждении. Познай Создателя, и ты будешь блаженна, уневестившись Бессмертному Жениху.
Много еще подобного говорил он ей, и вот, нечистый дух научил ее начать дело соблазна и увлечь невинную душу к погибели. И сказала девица:
— Если ты, господин мой, заботишься о моем спасении и хочешь избавить мою душу от языческих заблуждений, то исполни и ты одну мою просьбу, и я тотчас же отрекусь от своих отечественных богов, обращусь к твоему Богу и буду служить ему до последнего издыхания и, следовательно, ты получишь награду за мое обращение.
— В чем же состоит твоя просьба? — спросил девушку святой юноша.
Она, обольщая его взором и выражением голоса, ответила:
— Вступи со мною в супружество, и я исполню всякое твое приказание.
— Напрасно осмелилась ты, — сказал он, — обратиться ко мне с такою просьбою, так как, хотя я и желаю твоего спасения, но осквернить себя не соглашусь.
Стараясь облегчить ему путь ко греху, она в свою очередь сказала:
— Ты сам, господин мой, будучи столь мудрым, напрасно говоришь так, — называешь супружество осквернением: я тоже знаю христианские писания, много читала их в своем отечестве и много раз беседовала с христианами. Разве в книгах ваших не написано: «Брак у всех [да будет] честен и ложе непорочно» (Евр.13:4), и еще: «лучше вступить в брак, нежели разжигаться» (1 Кор.7:9). — Разве не знали брака древние патриархи, пророки и праведники, как о том свидетельствуют ваши Писания? Разве Писание не возвещает, что Петр, которого вы называете верховным Апостолом, имел жену? Так кто же научил тебя называть брак осквернением, господин мой? В действительности ты сам отступил от правды вашего учения.
— Хотя в Писании и есть всё то, что ты сказала, — отвечал святой — и действительно, каждому предоставляется, если он желает, вступить свободно в брак, но только — кроме тех, кто обещался Христу хранить свое девство; а я, как только принял святое крещение, дал обет представить себя Христу чистым в непорочном девстве: так как же я дерзну преступить клятву, данную Богу?
Обольстительница сказала ему:
— Если ты не берешь меня в супружество, то исполни другое мое легко исполнимое и ничего нестоящее желание. Если хочешь спасти мою душу, будь со мною в эту ночь. Сделаешь так, — я обещаю тебе, что завтра же приму христианскую веру, и тогда тебе не только будет прощение грехов за такую твою заботливость о моем обращении, но ты получишь и великую награду; ибо «на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся» (Лук.15:7), говорит твое Писание, а если бывает радость на небесах об обращении грешника, то не будет ли велико и воздаяние тому, кто обратит грешника и сделается причиною такой радости грешника? Без всякого сомнения — так, ибо и ваши Апостолы многое совершали по своему усмотрению, преступая меньшую Божественную заповедь ради заповеди большей. Не обрезал ли Апостол Павел Тимофея (Деян.16:3), хотя обрезание христианам и необязательно? И однако он не побоялся так поступить ради большей пользы для дела проповеди. И многое подобное сему найдешь ты в своих книгах. Итак, если ты действительно желаешь спасти мою душу, то исполни это мое ничтожное желание.
Когда она говорила это, душа святого, овладеваемая противоположными мыслями, стала колебаться между добром и злом, твердость решения сохранить девство начала ослабевать, а воля и разум как бы размягчались. Видя это сеятель греха — диавол преисполнился радости и возвестил другим бесам:
— Смотрите, как девушка эта хочет сделать то, что оказалось не под силу даже нам! Поэтому именно теперь нападем на юношу с особою силою, потому что у нас не будет другого более удобного времени исполнить желание и приказание пославшего нас.
Воскликнув это, нечистый вместе с своими слугами дерзостно устремился на воина Христова и привел в расстройство все его душевные силы, зажегши в нем нечистую любовь к девице и сильную похоть. Тогда святой, ударяя себя в грудь и вздыхая от глубины сердца к Богу, поспешно прибег к молитве, и, проливая обильные слезы, взывал к Могущему спасти его от треволнений и бури и говорил:
— «На Тебя, Господи, уповаю, да не постыжусь вовек… да не восторжествуют надо мною враги мои» (Пс. 30:2; Пс.24:2), уповающему на Твою державу, но будь моею защитою в этот час и направь пути мои, по воле Твоей, к прославлению святого и страшного Имени Твоего на мне, рабе Твоем.