…жив?
Шрифт:
–Кстати, а куда мы идем? – вдруг спохватился порядочно пьяный Рыба, отвлекая Боба от размышлений на тему «Каждому-свое».
–Идем ко мне, – ответил он. – Надо обсудить кое-какие ваши дальнейшие перспективы, как я их вижу. Или есть какие-то планы другие?
–Да нет, – пожал плечами Витя. – Только давай зайдем сначала к Марьянке. Она у родителей, приболела, не смогла сегодня с нами пойти. Вот хочу узнать, как там она, может с собой пригласить? Можно?
–Можно, а кто это?
–Жена моя.
–Оба! – удивился Боб. Он никак не ожидал от этих эротоманов таких фортелей как брак. – Такой молодой и уже женат?!
–Мы поженились, когда мне 18 было.
–А зачем? – не понял старший товарищ. – Такая сильная любовь?
–Марьянка? – вскинул брови Цой. – Да это мое все. Если бы не она, мы бы с Рыбой так и тусили по хатам, не имя даже собственного репертуара…
–А что ж пели-то?
–Твои песни.
–Да ты что?! Серьезно?
–Серьезней некуда, – закивал головой Цой, начиная перечислять достоинства своей второй половины. Борис подумал, что это вполне соответствует его возрасту и стал слушать, снисходительно улыбаясь.
–С ее приходом и вдохновение пришло, и чувство стиля… – тараторил Витя. – Да, чего греха таить, она ведь нам даже костюмы из своего театра утащила. Рубашки, пиджаки, все. Она ведь в театре была заместителем главного костюмера! Так что наш сценический образ – тоже во многом ее рук дело, ее заслуга. И группа наша, можно сказать, и ее детище тоже… Да, вот мы и пришли. Я на минуту… 7
7
Алексей Рыбин. Кино с самого начала и до самого конца. – Москва: Феникс, 2001. – 278 с. – ISBN 5-222-01924-1.
А еще час спустя в маленькой квартире Боба, полученной при помощи блата отца его супруги, Людмилы, помимо хозяев сидели уже и Цой, и Рыба, и Марьяна – высокая, не по размеру своего мужа, статная женщина с властным выражением лица и такими же повадками, явно претендовавшая если не на лидерство в молодом музыкальном коллективе, то на должность серого кардинала уж точно. Немного выпив и оттеснив своего юного супруга к видаку, крутившему принадлежащие Бобу кассеты с западными музыкальными клипами и отрывками из фильмов Брюса Ли, она включилась в разговор с Борисом практически на равных, хотя и видела его впервые.
–… «Гарин и гиперболоиды», говоришь? Интересная мысль. Только суть не вполне ясна, – чесала подбородок Марьяна, посылая вопросительные взгляды Борису, который и сам ничего не понимал в предложенной Троицким абракадабре.
–А сути никакой, – просто отмахивался он. – Первое, что в голову пришло – вот самое лучшее название, как практика показывает. На то они и неоромантики, чтобы проповедовать простоту и легкость окружающего мира во всех его проявлениях. В принципе, это и логично – нас 60 лет учат скрытые смыслы да подвохи везде искать, а пора это прекратить. Пора разоружиться перед миром, внутренне и внешне и открыться ему. А простота – главный залог этих действий… У них ведь и в песнях все так же просто – просто безделье, просто секс, просто отношения, просто любовь, просто завод. Значит, и название должно быть такое же.
–Тогда и название альбома должно быть таким же непритязательным, верно?
–Ну да.
–Тогда «45». Как тебе?
–Почему «45»? – не сразу понял Борис.
–Ну обычная длина магнитофонной ленты – 45 минут. Вот и название. «Что вижу, то пою», правильно я поняла?
Хозяин расхохотался.
–Сообразительная.
–Да я-то что? Витька да… Мне кажется, он вообще
Борис с Люсей переглянулись, умиляясь тому, как хвалят друг друга влюбленные и, в то же время, сожалея о том, что такая пылкость в начале отношений имеет свойство столь же быстро их охлаждать. Сами через это прошли – и потому улыбались снисходительно, словно до срока сожалея о том, что вскоре этой любви суждено будет остыть.
–А ты молодец, что придумал их записать. Самое время сейчас…
–Да, – кивнул Боб, – запись можем начать сразу, как только Тропилло отойдет после праздничных мероприятий. Только вот репертуар надо подобрать и предварительно глянуть, послушать. Можно это сделать?
–Думаю, можно, – как заправский импресарио отвечала Марьяна, – только вот не знаю, где это можно сделать…
–Да хоть где. Хоть у меня, хоть у Леши Вишни, хоть у Тропилло. Последнее, кстати, намного лучше будет – он сразу поймет, что, в какой последовательности, что звуком выделить, что вообще исключить. Да, вообще какую дорожку на какую накладывать! Все-таки звукорежиссер со стажем.
Марьяна слушала его, кивала головой и поглядывала то на хозяев, то на мужа, то на Рыбина. Причем, на последнего с какой-то злобной ревностью. Вообще, Борис заметил, что между ней и Рыбой существовала какая-то неприязнь. Так, например, стоило Виктору заговорить о ней, как его коллега демонстративно отворачивался, шел пить или смотреть видео, его всего как будто передергивало. Напротив, она, едва заслышав какой-нибудь мало-мальски стоящий комплимент в адрес Рыбина, спешила натянуть одеяло на Цоя и заявить, что Рыба – всего лишь его «друг», своего рода приложение к талантливому музыканту и поэту. Но говорил это не Цой – скорее, его даже такое своеобразное противостояние смущало. Говорила это Марьяна. А парировал ей Рыбин. Если бы не присутствие Цоя, они вполне сошли бы за конкурентов в борьбе за место под солнцем. Но в его присутствии борьба эта выглядела как сражение за его внимание. Ни она, ни он не хотели уступать, хотели быть в лучах его персонального светила.
«И что в нем такого, что они задницы рвут перед ним? Кто он вообще? Даже передо мной так никто не гарцует», – ревниво думал Борис, в очередной раз получая подтверждение своей правоты хотя бы в том, что и сам он проявлял интерес к, на первый взгляд, ничего не значащему музыканту-любителю с образованием резчика по дереву и стойким мировоззрением тунеядца и прожигателя жизни. И не просто проявлял интерес, а стремился «пригреть» его в лучах собственной славы – мало ли одного этого факта, чтобы зазнаться юному лидеру группы без названия?!
Тем временем Рыба сидел в позе лотоса перед видеодвойкой рядом с Цоем и нежно обнимал его со спины. Они пили, Цой внимал мудреным экзерсисам восточных единоборств в исполнении Брюса Ли, которого прежде не видел, но в которого влюбился с первого взгляда, а Рыба краем уха еще и слушал разговор Бориса и Марьяны. Не желая отдавать бразды правления будущей революционной группой (пока еще живущей только в пьяных мечтах товарищей по оружию) в ее руки, он вдруг встал и огорошил всех.
–Интересно, – заявил он, – а как вы записываться собираетесь, если мы – не члены клуба? Кто альбом тиражировать будет, кто распространять? Кто нам вообще это разрешит? Или дома будем переписывать у Тропилло с ленты на ленту, пока его технику не переломаем? А цензура? Про нее забыли?