Живая квартира

iZnoGouDMeFiStMeFiStwOw

– Нет! – кричала она. – Пожалуйста, нет, не надо, Игорь, не делай этого!..

Тимур проснулся, приподнялся, облокотившись на локоть правой руки, и неясно пробурчал:

– Что вы делаете? – и потом туманными глазами разглядел Алёну, которая упала возле него и дергала его за руку, прося о помощи.

Он был ещё в состоянии полусна и совершенно не понимал, что происходит. Я взмахнулся и пробил

ему череп, после чего раздался звук сопровождающийся хрустом, подобно тому, как кидают небольшие ветки в костёр, и они сжигаются, издавая приятный хрусткий звук.

– Нет!!! – взвизгнула она так громко, что её голос даже сорвался.

– Мне очень жаль, что так случилось, – сказал я, – но все должно быть по справедливости. Я так думаю.

Максим и Марк резко проснулись, постепенно приходя в себя, первый обернулся и пытался разглядеть какую-ту картину перед собой, но у него ничего не вышло. Тем временем Алёна лежала на полу и плакала, закрывшись руками. Я схватил её за волосы и потащил по линолеуму на кухню.

– Отпусти её, Игорь, – крикнул Марк, вставая с кровати и осторожно приближаясь ко мне. Он остановился, когда увидел кровь Тимура на старом желтом линолеуме, блестевшем от лунных лучей, и в его глазах сверкнула боль, нагоняющая слезы. Я увидел, как ладони его сжались в кулаки и потом он сквозь невыносимую боль проговорил: «Как так мог? Как ты мог так поступить?»

– Я должен был это сделать. Между прочим, учтите, все это придумал не я, а они. Лично я считаю, что они всегда правы.

– Отпусти её, – сказал он, постепенно приближаясь ко мне.

– Мне надоело с вами возиться, – неторопливо произнёс я и дернул её за волосы, затем ударил об стену и отпустил. Она упала около настенной вешалки, скорчилась от боли и тихо роптала. Я снисходительно взглянул на Марка, сзади которого, кажется, сидел с вышедшими из орбит глазами Максим, прижавшись к стене. На моём лице незаметно образовалась ухмыляющаяся маска, сопровождающаяся тихим глумливым смехом, потом мои губы сами заговорили:

– Мне искренне жаль вас, но пора уже расплачиваться за нажитое и попрощаться с этим миром навсегда…

Марк неожиданно набросился на меня, и моя рука невольно отпустила клюшку, которая упала на пол и загромыхала деревянными концами. Мы, вцепившись друг в друга, обменивались ураганами кулачных ударов, вскоре сами не заметив того, как оказались на кухне. Он обрушивал на меня всю накопленную силу, задыхался и сквозь боль наносил удары. Щели моих зубов покрылись кровью, но я никакой боли отнюдь не почувствовал. Он повалил меня. Перед глазами маячило лицо, в глазах которого скрывался непреоборимый страх, словно

человек потерявший надежду на лучшее. Он продолжал бить… казалось до тех пор, пока я должен был потерять сознание. Тотчас же почувствовал, что изо рта у меня хлещет кровь, что приходилось даже глотать, словно заглатывая большой комок мокрой ваты. Я сделал резкое движение, которым раньше никогда не владел, – я свернул ему шею. Судороги овладели безжизненным телом, длившиеся несколько секунд. Я приподнялся, облокотившись одной рукой о край стола, чтобы перевести дыхание и потом кто-то внезапно ударил меня в спину, что почувствовалась невыносимая боль в пояснице. Меня побили собственной клюшкой, и эту боль невозможно было стерпеть, крик, напоминающий рев моржа вышел сквозь горло и я упал на колени, а затем полностью свалился на линолеум и держался за спину.

Она бросила клюшку на пол и побежала к Максиму, хватая его за руку. Я медленно встал, всё ещё ощущая ужасную боль в пояснице, словно кто-то дробил мои кости тяжёлым железным молотком и направился к ним. Они перескочили через мёртвое тело Тимура и побежали к входной двери, нервно пытаясь открыть замок. Я подошёл к ним так близко, что чувствовал их бешеное дыхание. Безусловно, они были страшно напуганы, но справедливость есть справедливость, которая должна быть всегда и везде и, во всяком случае, сейчас. Она открыла дверь и толкнула вперёд Максима, а затем я схватил её и потащил к себе. Я должен был это сделать, невзирая ни на что…

Эпилог.

Знаете, теперь я неизменно живу с этим и когда вспоминаю то, что произошло со мной и то, что я сделал, то сразу хочется умереть. Существует много других миров, не только наш один. Я верю, что в душе ничего не меняется, когда она уходит в мир иной. И вполне вероятно, что она не будет уже такой, какая она сейчас. Здесь. На нашей земле. Я верю, что Господь после смерти награждает нас вечным счастьем за правильно прожитую жизнь. Я верю, что подарок судьбы — это когда ты уверен, что можешь совершать благо для человечества. Я стараюсь верить в это. Всегда. На улице, как и прежде слышны небесные ноты, гулкие раскаты грома и сквозь окно виднелись сияющие вспышки молнии. Капли дождя продолжали бить о стёкла, занесённые дыханием пронизывающего ночного ветра. Они стучали горошками по чернильно-серым, покрытым мрачными плащами крышам, а потом оставляли после себя размытые грязью дороги и рассыпанную небесами росу. Полночь. Ночное небо, переливающееся под бликами луны, охваченной бегущими облаками, иногда кажется таким близким и высоким.

– Со временем всему придет конец, – сказал внутренний голос, прозвучавший в помутневшем разуме. – Даже наша цивилизация рано или поздно исчезнет, а их смерть навсегда останется тайной для всех. И мне кажется даже для меня.