Живая мишень

Джоансен Айрис

— Ты хочешь сказать, что действительно готов помочь мне их найти?

— И уничтожить. Только после этого я смогу оставить тебя в покое. — Он искоса посмотрел на нее. — Доедай бутерброды и допивай молоко, нас ждет работа.

— Что?

— Ты уже немного отдохнула, пора браться за дело. Насколько я знаю, тебе так и не удалось опознать ни одного из потенциальных преступников на полицейских фото?

Алекс покачала головой.

— А полицейский художник с тобой работал?

— Нет. Это должен был быть следующий этап, но…

— Понятно.

Значит, мы начнем с того места, где вы остановились. Ты будешь перечислять приметы этих людей, а я буду переносить их на бумагу. Если получится похоже, можно будет попытаться выяснить имена этих людей.

Алекс недоверчиво уставилась на него.

— Так ты говорил серьезно? Ты и вправду хочешь…

Морган открыл альбом для эскизов на чистой странице.

— Ты абсолютно права. Итак, с кого мы начнем?

— Значит, бакенбарды были чуть длиннее? — . уточнил Морган. — Вот так?

— Кажется, да. Но лоб был чуточку шире, а линия волос — выше.

Карандаш Моргана снова зашуршал по бумаге.

— Родинки, шрамы?

— Я не помню.

— Ответ не принимается, как говорят в наших интеллектуальных шоу. Итак?

— Но я и в самом деле не помню. Я и видела-то его всего несколько секунд! Тех двоих, что ждали вертолет на поляне, я запомнила, а этого…

— И тем не менее постарайся.

— Говорят тебе, он сидел в кабине вертолета, там было даже темнее, чем в лесу.

Алекс вспомнила огненный шар в небе — оранжево-красный, с траурной черной оторочкой — и вздрогнула.

— Ты просто не хочешь вспоминать.

— Пошел ты к черту, Морган!

Он проигнорировал ее вспышку и снова склонился над альбомом.

— Ты сказала — он стрелял в Найдера. Начинай вспоминать с того момента, когда он поднял винтовку и выстрелил. Ну?

— Я не помню!

— Какая у него была винтовка?

— Ну… обычная. Черная.

— М-16?

— Да, как у наших солдат, только короче.

— Ясно, десантный вариант. Итак, он вскинул винтовку. Постарайся мысленно провести взгляд вдоль ствола к прикладу… Видишь ее?

Алекс кивнула. Она действительно вспомнила, как по вороненой стали бежали голубые блики — отсветы прожекторов машины Найдера.

— Видишь?

— Да.

— А лицо? Видишь лицо? Ты должна вспомнить лицо! Какие у него были губы?

— Т-тонкие. Да, тонкие.

— Скулы?

— Высокие. Очень высокие. Из-за них его лицо было похоже на ромб.

— Ага, есть… — Карандаш Моргана забегал по бумаге. — Брови?

— Густые. Кустистые.

— Глаза?

— Не помню. Было темно, и потом — он прищурился, когда целился. По-моему, все-таки темные. Да, скорее темные.

— Нос?

— Прямой. Короткий. Ноздри чуть-чуть вывернуты.

— О'кей, начало есть. Дай мне пару минут. Потом я покажу тебе, что у меня получилось, и мы вместе уточним детали. — Морган снова склонился над альбомом.

Работа

над портретами трех преступников заняла у них почти всю вторую половину дня. Морган задавал Алекс все новые и новые вопросы, заставлял припоминать малейшие подробности и детали. Впрочем, портреты первых двух мужчин они закончили сравнительно быстро, хотя Алекс и пришлось изрядно попотеть. Но третий набросок никак не удавался. Она почти ничего не помнила и была уверена, что не вспомнит, но Морган не оставлял ее в покое. Сам он, казалось, не знал усталости и безжалостно понукал ее.

— Шея? Какая у него была шея? Может, у него был двойной подбородок?

— Нет, не было. У него подбородок… прямоугольный, четко очерченный. Нижняя челюсть массивная, как у Стивена Сигала… Что с тобой?

Морган на мгновение застыл, но быстро справился с собой. Карандаш его снова задвигался по бумаге, хотя уже не так быстро.

— Н-нет, ничего. Просто я хотел убедиться, что ничего не упустил.

Через несколько минут он поднял на нее взгляд.

— Ты отлично сработала. — Он развернул альбом так, чтобы ей был виден рисунок. — На, смотри. Вот тот, кто стрелял в Кена Найдера.

Алекс наклонилась вперед. Морган изобразил третьего мужчину стреляющим из винтовки. На рисунке он прижался к прикладу щекой и хищно — совсем как тогда — прищурился, готовясь нажать спуск…

— Ну, как?

— У тебя он выглядит слишком… молодо. Можно подумать, ты сознательно его приукрасил. Насколько я помню, у него было более худое лицо, а у глаз — вот здесь — морщинки.

Морган снова развернул альбом для эскизов к себе и склонился над ним.

— Морщинки, говоришь? Да, конечно, морщинки… А какие у него были уши, помнишь?

— Мне кажется, прижатые. Впрочем, я не рассмотрела их как следует. Винтовка…

— Постарайся вспомнить. Ну? — Он сказал это требовательно, властно, почти грубо. Карандаш его при этом продолжал ходить по бумаге. — Ведь ты вспомнила бакенбарды, вспомнишь и про уши.

— Сейчас, сейчас, подожди минутку… — Алекс нахмурилась.

— Не думай, только не думай! Говори первое, что придет в голову. Потом, если что-то будет не так, мы поправим.

— Ради бога, Морган, дай мне перевести дух!

— Ты хочешь отдохнуть? — Он снова бросил на нее быстрый взгляд, и в глазах его не было ни сочувствия, ни снисхождения. Как и в самый первый день, они были холодными, спокойными, жесткими.

«Нет, — подумала Алекс, — отдыхать некогда. Если он может идти по следу с таким упорством и самоотречением, значит, и я могу».

— Не особенно, — небрежно сказала она и закрыла глаза, вспоминая. — Да, уши прижатые, небольшие, правильной формы, только мочки толстые, как капельки.

— Что ж, мне кажется, мы сделали все, что могли, — сказал Морган и поднялся. — Сейчас тебе нужно немного вздремнуть, а потом мы вернемся к рисункам еще раз.