Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого. Книга 2

Сборник

Я очень хорошо помню, что на Трубной площади, в одном из старых домов жила Вера Козлова, которая казалась мне очень недоступной, хотя она была нашей ровесницей. Была ещё такая Тартаковская, очень красивая девочка. И мы впервые с этими девочками поехали на природу. Мы взяли с собой сухое вино, еду, и я даже помню это место – это было в Кратово, на берегу озера. Когда мы стали думать, куда поехать на этот пикник, я сказал:

– Давайте поедем в Кратово – там прекрасное озеро… Это линия школьная – 8–9 класс, хоккей, совместные вечера,

походы на каток… Да, года два заливали дорожки сада «Эрмитаж».

– Ну, сад «Эрмитаж» – это целая эпопея…

– А вы, наверное, знаете это не только от меня. Там недалеко жил Володя Акимов, у него была своя комната, он в те годы был художником, и по тем временам нам казалось, что – очень серьёзным. Я позже стал профессиональным художником. Не помню, какие у него тогда были полотна, но помню, что они были необычные. Это десятый класс, а может быть, и после школы. Это компания Володи Акимова, которая собиралась у него дома.

– То есть, вы продолжали общаться и после окончания школы?

– Да, когда я в 59-м году пришёл из армии, все функционировало, компания жила.

– Но началось это в 8–9 классах – встречи у Акимова в его громадной комнате?

– Да, это был целый мир, и мне казалось, что другого мира просто не существует. Это были встречи в его огромной комнате, которая существует до сих пор. Практически это не были отдельные встречи – это было ежедневное времяпрепровождение… Мы слушали музыку. Я не помню, какого склада была музыка, но джазом для нас были Утесов и Цфасман, Эдди Рознер, – ведь мы же ходили в «Эрмитаж» на их концерты. Более того, не каждый мог купить билет – просто не было денег, так что мы сидели в оркестровой яме, слушали у входа. Сад был великолепный, – это был остаток дореволюционной Москвы.

Большой Каретный переулок, 15. Дом 1900 года постройки, в котором бывал весь цвет Москвы. Тут, в квартире его отца, прошли юношеские годы Владимира Высоцкого. Здесь же проживали Левон Кочарян вместе с женой Инной Александровной (в кв. № 11), а также школьный товарищ Высоцкого – Володя Акимов.

А ещё мы прогуливали школу, сбегали на «Тарзана»… У пленных немцев, которые строили Петровку 38, мы оставляли портфели, потому что с портфелями не пускали в кино. А чуть помладше – мы сбегали в уголок Дурова и часами простаивали у говорящего ворона. На вопрос: «Как тебя зовут?» – он отвечал: «Воронок». «А как ласково тебя зовут?» – «Воронуша».

У Гороховера мы играли в карты. И сам факт, что в карты мы играли на деньги, увеличивал к ним интерес. Играть без

денег казалось неинтересно. Правда, Гороховер, как мне по сей день кажется, был взрослее нас по развитию, несмотря на то, что был младше на класс – он раньше нас прикоснулся к порочным, что ли, сторонам жизни. Не в том смысле, что это плохо, а просто он больше соприкоснулся с реальной жизнью, столкнулся с её негативными сторонами.

Нам никогда не было скучно. У нас была масса интересов, не знаю – высоких ли, но уж не низких – точно. Была живая жизнь.

– О чём вы говорили, о чём спорили, чем жили?

– Вы помните, может быть, был такой процесс врачей. Лидия Тимашук, Герой Советского Союза, открыла преступную группу врачей, которые якобы хотели уничтожить всё… У меня мать была «враг народа», но некоторые преподаватели в душе были против гонения, и среди них – очаровательная Вера Александровна Дудовская, преподаватель французского языка. Так вот, я знаю, что Вера Александровна нескольких парней из нашего класса водила к себе домой обедать. Но она не говорила: «Пойдёмте ко мне обедать», – а предлагала:

– Пойдёмте у меня что-то посмотрим…

А потом:

– Ребята, давайте попьём чаю.

А чай с бутербродами – нормальная еда для мальчишки… Так что находились люди, которые хотели нас оградить, защитить.

— А были контакты с дворовыми компаниями: с Малюшенкой, с Лиховым переулком?

– Значит, была Малюшенка, Крапивинский переулок… У меня эта страница осталась как бы неперевёрнутой. Но я знал, что существуют какие-то кланы, существует какая-то вражда или, будем считать, мелкая рознь. Думаю, что Акимов, Гарик Кохановский и Володя соприкасались с ними теснее. А Петровка 26 была наша, там жили будущие конькобежцы и хоккеисты – чемпионы мира, а поскольку Деконский учился в нашем классе, его окружение было нашим окружением. И когда на каток приходил со своей шайкой Олег Домницер – предводитель лиховской шпаны, то он очень чётко знал, кто принадлежит к клану Петровки 26, и его дружки нас не трогали.

А «трогали»– что это значит? Петровка 26 – это был очень популярный каток в центре Москвы, каток «Динамо». Вдоль его освещённого забора обычно выстраивалась очередь за билетами. Билет стоил 2 рубля 50 копеек. Команда Домницера раскупала с утра все билеты. Выстраивалась очередь и… ждали, когда кто-нибудь уйдёт с катка: уйдут 5 человек, продадут 5 билетов в кассе. А чтобы долго не стоять, домницерские мальчишки продавали эти билеты желающим по 5, по 10 рублей в субботу и воскресенье.

А на катке играет музыка. Это тогда для нас!.. Мне казалось, что я окунаюсь в какую-то сказочную атмосферу – музыка, свет и ещё Игорь Владимирович Ильинский катается на фигурных коньках посредине, мы в одном дворе с ним жили. Каток – это огромная страница жизни.

Конец ознакомительного фрагмента.