Живее всех живых (сборник)
Шрифт:
– Прошу за мной.
Я прошёл в комнату. Присвистнул.
Небольшая однокомнатная квартира в стандартной многоэтажке выглядела очень даже ничего. Мягких тонов обои на стенах, неплохой ламинат на полу, двухуровневый потолок с круглым зеркалом в центре и модными лампочками-розетками по окружности. Шкаф-купе во всю противоположную от окна стену. Кровать-трансформер, кресло, компьютерный стол, гибкий TV-экран с диагональю эдак метра полтора. Мои подозрения о финансовом благополучии друга окрепли. Лаконично. Функционально. Холостяцкая нора. Нора-люкс, точнее сказать.
Из кухни появился обескураженный
– Меня выгнали.
– Правильно сделали. – Я крикнул жене: – Инга, мы пока по чуть-чуть.
Из кухни донеслось:
– Ага. Я лимончик режу.
Генка просиял:
– Золотая у тебя жена, Серёга.
Я вздохнул:
– Жениться тебе надо, барин.
…Через полчаса прозрачного стекла сервировочный столик стараниями Инги приобрёл вполне приятный глазу вид. Сидеть на кухне Генка наотрез отказался, и мы расположились в комнате. Он на правах хозяина занял кресло, а нам досталась его кровать.
Коньяк волшебным образом перекочевал в рюмки, и Чернов произнёс тост, оригинальней и остроумней которого человечество ещё не придумало:
– За встречу.
…Тара из-под неплохого дагестанского коньяка пылилась под столом, остатки водки – на столе. Чернов вальяжно развалился в кресле. Инга притомилась, и лежала, свернувшись калачиком, на кровати головой у меня на коленях. После пары рейдов на балкон курили в комнате. Салатница из-под корейского хе безропотно приняла участь пепельницы.
Все страницы совместной молодости были перелистаны, и повисла неловкая пауза. Я вдруг вспомнил про вчерашнее происшествие.
– Ген, с нами вчера такое приключилось… – И рассказал, как вечерняя прогулка по городу, знакомство с достопримечательностями, закончилась в лесопарке на мокрой траве с привидением.
Генка не смеялся, даже не улыбнулся, несмотря на то, что я бравировал, вставлял шуточки. Одним словом, пытался показать, что мы-де не лыком шиты, что нас привидениями не запугаешь.
– Занятно, – произнёс Чернов, когда я закончил.
– Занятно? Это всё, что ты можешь сказать?
– Ну-у… Ты хочешь, чтобы я расхохотался? Или запричитал «ой, вы, бедненькие»?
Я смутился.
– Нет, но…
– Знаешь, сколько я таких рассказов слышал? Мы же занимаемся этой тематикой.
– Так-так. С этого места подробней.
– Ты сначала налей, потом требуй.
Я посмотрел на Ингу. Она покачала головой. Мы же с Генкой выпили, закусили.
Чернов прожевал, откинулся на спинку кресла, закинул ногу за ногу и скрестил руки на животе.
– Начну издалека. Ещё до меня, лет семь… нет, восемь назад, научный центр выиграл грант по линии МЧС.
Я удивлённо поднял брови:
– Грант МЧС?
– Не удивляйся. Тут как раз началась эта эпидемия, как мы её называем. Буйство полтергейста в массовых масштабах. Ни с того ни с сего горит одежда. Мебель и посуда начинают летать. Ночью по квартире бродит кто-то. Люди видят умерших и прочее-прочее. Посыпались звонки. А куда люди звонят? Правильно, в полицию: «у меня кто-то по квартире шастает», или пожарным, в МЧС то бишь: «хотела сесть на табуретку, а она как вспыхнет». В скорую почти не звонили. – Генка улыбнулся. – «Ко мне вчера муж приходил, он помер уж три месяца, как». Хватало у людей ума, понимали, какой диагноз будет. Но тоже,
Я кивнул.
– Это называется высоковольтный пси-акцептор. В народе – ловушка. Но вернёмся назад. С чего начинается любое научное исследование? Со сбора данных по проблеме. Трудности возникли сразу. Научная литература, включая периодику, как само собой разумеющееся, в нашей ситуации отпадала по определению. Полтергейст, как известно, официальной наукой отрицается. Ну, или, по крайней мере, признаётся как нечто недоказанное. Пошли другим путём. Обратились к уфологам, к их вменяемому меньшинству. Они занимаются не только тарелочками, как я думал, но и барабашками, привидениями и прочей нечистью. Ребята, как оказалось, накопили много информации. Всё собирали, отсеивали явные фальшивки (девяносто шесть из ста), пытались анализировать (безуспешно) и складывали в архив. Вот этим архивом мы, с их любезного согласия, и воспользовались.
Много интересного узнали. Например, всплеск активности полтергейста наблюдается вблизи мест массовой гибели людей. И проявляет он себя, в большинстве случаев, негативно по отношению к человеку. Не в смысле физической агрессии, а по-другому. Работает вербально, давит на психику, сводит с ума, подталкивает к суициду. Или другой пример. Полтергейст невозможно увидеть прямым зрением.
– То есть?
– То есть боковым зрением – пожалуйста. Промелькнёт что-то – ты вроде и не видишь, а мозг фиксирует. Фототехника берёт, и цифра и плёнка, особенно широкоаппертурные объективы. А человеческий глаз… Увидеть можно, видеть не дано.
– Природу разгадали?
– Погоди, не перебивай. – Генка сейчас был на трибуне и перебивать его действительно не стоило. – Вторая часть исследования – методика эксперимента. Каким инструментарием, скажи на милость, познавать непознаваемое? Нет, скажем мягче – непознанное? Как аборигену Центральной Африки измерить радиоактивность изотопа урана? Счётчика Гейгера априори нет. Есть абориген, одна штука, шоколадный и в перьях. Есть куча земли, вынутая из рудника, она же ураносодержащая руда. Мы с тобой знаем, что куча сильно «фонит». Сумели втолковать аборигену, что она испускает невидимые смертельные лучи. И ставим ему задачу: измерь-ка, братец, нам эти лучи. В чём измерять? В чём хочешь: в кокосах-бананах, в лунных циклах, в сезонах дождей… Мы столкнулись с такой же проблемой.
– Не утрируй.
– Ничуть. Призракометров и упыриографов у нас не было. Счётчиками-датчиками, осциллографами с вольтметрами мерить нечисть?
Я пожал плечами. Мой друг продолжал сверлить меня взглядом. Я сдался:
– Правда, не знаю. Попробовать можно.
– Поздравляю, коллега. На безрыбье сам знаешь что. Так и сделали. Гамма-лучи в попугаях стали мерить. И знаешь, как ни странно, получилось! Взять к примеру этот ВВ пси-акцептор. Случайно ведь получилось…
Я снова прервал его: