Живет, не унывая, арена цирковая. Озорные рассказы
Шрифт:
Тут случилось следующее: когда спасатель – он же наш режиссёр, дошёл до ответа мальчику, он тоже поднёс к губам свой старинный мегафон, нажал тангетку и тоже рявкнул: «Мальчик! Пошёл на…!».
В этот момент на манеже как раз шла какая-то тихая сценка, кто-то за кем-то крался, кто-то что-то собирался украсть. Ну, всё, как положено в новогодней сказке. И в это время на детском утреннике в тревожной тишине на весь цирк противным металлическим голосом раздаётся: «Мальчик! Пошёл на…!».
Все сидящие в курилке остолбенели, контуженные децибелами неожиданно ожившего мегафона. Сам режиссёр так и остался стоять с открытым ртом и прижатым к пламенной груди громкоговорителем. Его голос с сакраментальным
Оказывается, завпост цирка таки достал батарейку. И даже накануне зарядил её в мегафон. Но почему-то не предупредил нашего режиссёра…
«Я не пойду на манеж, я не пойду!..» – наш Вован, как заклинание, повторял одну и ту же фразу. А следующая сцена была как раз его…
– И чего дальше было?
– Ну, чего! Ясен пень! Вован снял мегафон и вышел на манеж, озираясь по сторонам, мол, поняли, что это был он или нет…
– Задницу надрали?
– Не-е, повезло. Отделались испугом. Новый год – он и есть Новый год, чего только не бывает…
Баба Яга
– …Если вы думаете, что это был единичный случай с нашим общим другом, то глубоко ошибаетесь. Наш Вован, конечно, если и матерится, то исключительно при огромном стечении народа – чего мелочиться! Не то, что мы, грешные! – на очередных посиделках, задетые новым запретом на использование мата, мы опять решили пройтись по костям нашего товарища.
– Что ещё? Если ты опять про мегафон и мальчика, то это уже не смешно: хохма, рассказанная дважды, становится глупостью! – попавший сегодня на клык сотоварищей дёрнул плечом.
– А если трижды – классикой!.. Я не про ту сибирскую историю. Нет. Есть и другая, посвежее.
– Ну-ка, ну-ка! Яви миру очередную тайну нашего незапятнанного!
– Рассказываю! Дело было в Москве, в самом что ни на есть Большом её цирке. Как раз случился миллениум, который ещё толком не набрал годков. Ну, может, прошло лет пять от начала нового тысячелетия, не более того.
– Давай ближе к телу!
– Даю!.. Поставил, значит, наш Вован очередной свой новогодний шедевр под названием: «В некотором царстве, в некотором государстве». Сам играет роль Бабы Яги. Я у него Бармалеем, ещё пару ребят ковёрных Лешим и Кощеем. Начинается сказка с того, что на манеже три ёлки шалашиком, в них мы – отрицательные персонажи – прячемся до поры до времени. По центру снеговик из трёх поролоновых шаров, у которого в руках метла. Там наша Баба Яга затаилась.
Увертюра, красивый сказочный свет, по манежу хоровод снежинок из нашего кордебалета кружится. Музыка, начало праздника… Вдруг – барабанная дробь! Разваливается снеговик, из него выскакивает Баба Яга с криком: «У-ху-ху-ху!..», размахивает метлой и всех разгоняет. Потом на тишине её монолог: «О-ух! И как же эти снеговики в таких шубах ходють! Совсем запарилась! Ху-у-у…».-устало выдыхает. Ну, и дальше по сюжету зовёт нас – своих помощников. Мы загримированной троицей злодеев появляемся из ёлок, чтобы, как водится, испортить детишкам праздник…
Всё так и шло. Вован опять своей гениальной режиссурой накрутил беготни по манежу и по залу – сдохнуть можно! Любит он, так сказать, динамику, бешеный тем-поритм – как он выражается. Нас ловят, мы убегаем. Мы ловим, убегают от нас…
Наступил момент, когда наигрались в дупель. Отработали представлений
Музыка, снежинки… Разваливается снеговик, вываливается из него наша Яга, вяло размахивает метёлкой, все хилой трусцой разбегаются. Тишина и первая фраза Яги, которая устало выдыхает: «Ху-у-у-у…». И вдруг, неожиданно для себя самой, добавляет в конце «й». Все остолбенели! Закостенела и сама Баба Яга! Мы в ёлках трясёмся, забыли, что у всех микрофоны-петлицы включены, всхлипываем. Вдруг Леший своим басом из ёлки: «Ну, у кого что болит!..».
В зале три с половиной тысячи зрителей. Хохот! Бабуся выдала самую главную тайну своей души!.. Та давай скороговоркой забалтывать текст, чтобы побыстрее забылось. Мы из ёлок не вышли, мы выползли. Далее всё не по тексту и даже не близко к нему. В гримуборных селекторная связь – всё слышно, что на манеже творится. Хохот и там!..
Ёлка, короче, началась. Ну, как началась, так и продолжилась! Что ни сцена-лажа на лаже!..
У нашей Яги нос был на леске и тугой резинке. Жмёт немилосердно! Она этот крючковатый с бородавками нос то и дело на лоб передвигала, чтобы настоящий шнобель хоть немного отдохнул. Каждый раз туда-сюда… Подходит время её очередного выхода. Идёт Баба Яга по ступенькам вверх рядом со зрителями, актёрствует! То легонько толкнёт кого-то, то метёлкой заденет, приговаривая: «У-ху-хо-о! Намусбрили-то сколько! Мусорят и мусорят! Мусорят и мусорят!..». Сама к мальчонке наклоняется, собираясь ущипнуть. Микрофон – вот он – в сантиметрах от него, на бабкиной пламенной груди. Туда вдруг, громко так, мальчонка вопит: «Бабушка, бабушка! У тебя нос на лбу вырос!». Яга холодеет, понимает, что уже минут пять играет вот в таком виде! То-то взрослые развлекаются, ржут, а она, хм, думает-успех!.. Надо отдать должное нашей Яге-та, глазом не моргнув, мгновенно натягивает нос на нужное место и тут же даёт подзатыльник пацану: «Мальчик! Не болтай глупости! А то у самого что-нибудь вырастет!». Сказанула и похолодела ещё больше. Взрослые грохнули всем залом – они-то в курсе, что иногда на лбу вырастает…
Для полноты картины морального облика нашей Бабы Яги добавлю. На протяжении всего представления, с первого своего появления и до конца, в зрительном зале и на манеже, Яга, по роли, активно клеилась ко всем особям мужского пола, рефреном вопрошая: «Хошь, я тебя поцелую?..». Конечно, все шарахались.
Ну, я продолжу! Во втором отделении, проверив нос, Яга медленно поднимается на площадку над боковым проходом, где стоит её избушка. На избушке написано «Приём стеклотары». Я, по реплике, Ягу спрашиваю, мол, что это? Она должна ответить – «офис». Таким образом решили в сказку современности добавить. Вдруг бабка с устатку отвечает: «Охфис!». Я ей не по тексту: «Ну, и что ты там делаешь?». Она мне тоже не по тексту, с сексуальным прищуром и поигрывая бёдрами: «Охаю! Иногда!». Ну и своё неизменное: «Хошь, я тебя поцелую?..».
Незаметно проржались, вспоминая начало ёлки. Далее я её спрашиваю, мол, чем занимаешься, намекая на «Приём стеклотары». Она должна ответить, выговаривая по слогам трудное для её беззубого произношения современное слово: «Биз-нес-менка я!..». То ли у неё уже губы свело от усталости, то ли день был такой, короче, Яга выдаёт: «Я пизд, тьфу, мисд… Ой!.. Пизд-мисд-менка я! Во как!.. Ну и слов-то понапридумывали, тьфу! Опозоришься с головы до костяной ноги!». И опять своё: «Хошь, я тебя поцелую?».