Живописец смерти
Шрифт:
В ванной комнате уже было туманно. Кейт вдохнула насыщенный ароматом гиацинта влажный воздух, сунула ногу в ванну, чтобы попробовать воду, и… замерла.
Ванна!
Набросив махровый халат, она ринулась по коридору в библиотеку. Кейт начала доставать с полок книги и бросать на кожаный диван. Несколько свалились на пол. Вот наконец та, которую она искала, почтенное старое издание. Кейт сунула книгу под мышку, побежала в кабинет и принялась листать страницы. Очень быстро, не заботясь о том, что некоторые рвались.
Ладно, успокойся. Посмотри лучше алфавитный указатель.
Едва сдерживая дрожь в руках,
Прямо в точку.
На картине голова мертвого Марата была обернута полотенцем и откинута на край ванны. Кейт переводила взгляд с прикрепленной к стене фотографии Билла Пруитта на репродукцию картины в книге и обратно. Обе головы — Пруитта и Марата — находились в одинаковом положении. Рука Пруитта свешивалась с края ванны точно так же, как у Марата. Взгляд Кейт быстро скользил туда и обратно. У Пруитта в руке даже был клочок бумаги, точно так же, как у Марата.
Боже, как же я могла это пропустить?
Кейт вырвала из альбома страницу с иллюстрацией, посидела полминуты и принялась рассматривать фотографии Итана Стайна. Здесь тоже композиция была очень знакомая. Но чем именно? Она листала страницы альбома, но ничего похожего не находила.
Кейт вскочила, снова ринулась по коридору в библиотеку, вбежала и… растерялась. Кругом столько книг.
Думай. Думай.
Взгляд перебегал с одной полки на другую — книги, журналы, альбомы, альманахи, — но никаких ассоциаций не возникало. Она вернулась в кабинет, сорвала с доски три фотографии Итана Стайна и поспешно возвратилась в библиотеку. Здесь определенно что-то есть. Но что? Что? Обилие книг на полках пугало.
Кейт перевела дух и опустилась на небольшой диван. Нужно сделать передышку и подумать. Она разложила на коленях фотографии — художник на спине, голый, с ноги и торса содрана кожа.
Содрана кожа. Вот оно что!
Быстро перебирая босыми ногами, Кейт поднялась по стремянке до верхней полки, взяла оттуда массивный альбом «Живопись итальянского Возрождения» и потащила в кабинет. Опустилась на пол, разбросав по ковру фотографии Итана Стайна, положила рядом альбом и начала быстро листать, так что иллюстрации мелькали, как при убыстренном просмотре видео. Вот оно! Еще одно попадание в точку. Картина великого мастера эпохи Возрождения Тициана «Наказание Марсия». Ужасная сцена, где с человека живьем сдирают кожу — точно так же, как с Итана Стайна. Ну конечно же, и на фотографии, и на картине фигуры, во-первых, обнаженные, а во-вторых, находятся в одинаковом положении. И наконец, в-третьих, — с ноги и у того, и у другого кожа содрана наполовину. И скрипка. Это тоже понятно, потому что на картине Тициана с Марсия сдирают кожу, а Аполлон в это время играет на скрипке.
Господи, этого маньяка очень заботят детали!
Кейт села и еще раз внимательно рассмотрела фотографии. Значит, расправляясь со своими жертвами, эта сволочь имитирует шедевры мировой живописи. Если тик, то аналогичным образом он поступил и с Эленой. Но здесь Кейт зашла в тупик. Фотографии, сделанные на месте преступления, не обнаруживали ничего похожего на сюжет какой-нибудь классической картины.
Вернувшись в библиотеку, Кейт внимательно осматривала тома на полках — альбомы с репродукциями картин художников различных эпох и направлений, книги по истории искусств, монографии, посвященные творчеству отдельных художников. Вскоре корешки с названиями начали расплываться в глазах.
Кейт сделала еще один перерыв. Устроившись на диване в гостиной, она закрыла глаза и попыталась вытеснить из сознания любые конкретные мысли и образы. Вот так. Дыши глубже и не думай. Открыв наконец глаза, она начала медленно блуждать взглядом по картинам, развешанным на стенах — коллаж работы Уилли, два запрестольных образа, приобретением которых Ричард очень гордился, большое абстрактное полотно, — пока не остановилась на одной из жемчужин их коллекции, великолепной работе Пикассо, которую им повезло раздобыть, автопортрете с одним глазом.
Черт побери!
Кейт понеслась по коридору, сорвала с доски фотографию обезображенного лица Элены крупным планом и побежала назад. Дрожащей рукой поднесла ее к картине Пикассо. Точная копия. На щеке Элены кровью (ее кровью, а чьей же еще?) был написан профиль Пикассо. Все как на картине — лоб, нос, подбородок. Кейт похолодела.
Боже мой, неужели он был здесь, в моем доме, и видел картину?
Она схватила великолепно изданный каталог «Портреты Пикассо», лежащий на антикварном медном пюпитре рядом с портретом, и начала листать страницы, пока не нашла нужную репродукцию. «Автопортрет. 1901. Холст, масло. Из коллекции мистера и миссис Ричард Ротштайн». Кейт облегченно вздохнула.
Конечно, в любом современном каталоге работ Пикассо мы с Ричардом должны быть указаны как владельцы этого портрета. Значит, что же получается? Он специально выбрал эту картину, потому что она моя. Но почему?
На этот вопрос Кейт пока ответить не могла. У нее было ощущение, словно в вену впрыснули солидную порцию возбуждающего средства. Хотела тут же позвонить Ричарду, рассказать, до чего додумалась, но отложила до вечера.
Кейт торопилась к шефу полиции Нью-Йорка Клэр Тейпелл.
* * *
Пара минут ушла на то, чтобы разложить фотографии рядом с репродукциями соответствующих картин, десять — на изложение своей теории.
— Вы уверены, что все это именно так? — спросила Тейпелл, внимательно выслушав Кейт и рассмотрев принесенные материалы.
Она, разумеется, знала ответ, но не желала его признавать. Кейт кивнула:
— Да, Клэр, абсолютно уверена.
Они посмотрели друг другу в глаза, старые соратницы по уголовному сыску.
— Хорошо, — продолжила Тейпелл. — Вам придется это объяснить группе, ведущей расследование. И как можно доходчивее. — Она еще раз изучила фотографии и репродукции картин. — Я звоню.
Кейт почти не слушала, о чем Тейпелл говорила по телефону. Ее сердце бешено колотилось.
— Все решено, — объявила шеф полиции, кладя трубку. — Я распорядилась, чтобы Мид включил вас в бригаду, ведущую расследование этих убийств. Работать будете неофициально. Естественно, он от этой идеи в восторг не пришел, но я настояла. Однако вам придется продемонстрировать ему свою полезность делу.