Живой Лес
Шрифт:
Мои две сестры младше меня. И обе имеют ухажеров с перспективой на долгосрочные отношения. Не с этим ли связано решение о моем поспешном браке? У нас в Империи нет строгого закона о порядке обручения сестер, но все же люди смотрят косо, когда младшая оказалась более проворной, чем старшая.
И все же… причина не в этом. Моя родня не настолько консервативна (куда вероятнее — расчетлива). Правда, последние пару лет мне угрожало прозвище переросшей старой девы и книжной зубрилки. Мне никто не приглянулся из этих недотеп парней, окружавших меня в Академии и изредка на встречах в гостях. По правде говоря, парней я недолюбливала… Во-первых, мужчин из моего окружения сложно сравнить с любимыми книжными героями. Они им и в подметки не годятся. Какой из наших ботаников
То-то и оно.
Никто.
А во-вторых, все парни похожи. Наверное, так глупо говорить, но… Джит, моя ближайшая подруга утверждает, что я напрочь лишена женского взгляда. Оценивающего! Посмотришь на этих парней… у кого-то рост повыше, у кого-то нос с горбинкой, у кого рубашка в горошек — словом, никакой особой привлекательности. Конечно, собираясь одной компанией, мы общались между собой. Но смотреть на них взглядом, оценивающим на предмет годности к проявлению чувств, я так и не научилась. Как ни старалась. Не получалось у меня влюбиться! Сердце словно спряталось за наглухо замурованные ставни… А вот книжные герои, воссозданные моей фантазией, будоражили воображение. Тем более, единственное, что они делали — совершали геройские поступки, а не надоедливо крутились под носом, чавкали в едальне, заикались при ответах у доски и совершали прочие нелепости, от которых я лишь грустно вздыхала.
— Дурында ты, Алёна! — говорила средняя сестра Волли. — Счастье свое прозеваешь! А как встретишь, так и слова не свяжешь, опыта у тебя нет!
Накаркала называется. Теперь ни опыт не понадобится, ни речевые навыки. Все решено за меня и точка, как сказал дед. Алёна — это, кстати, мое имя. Я тешила самолюбие слухами, что оно очень древнее и пришло к нам от народов, живших на этой земле до Большой Катастрофы. От них нам еще достались металлические приспособления, над разгадкой функций которых работают все самые крупные Изыскарии Империи. И сколько бы они ни старались, ясности, как запустить сложные механизмы древности, так и не появилось…
А что дед? У деда Гарольда одиннадцать внуков и даже правнуки имеются. Поэтому такое повышенное внимание ко мне настораживало. Конечно, мы все обожали старого весельчака-великана. В нашей семье были не редкость званые обеды с обязательным сбором всех родных (в создании которых принял непосредственное участие дед), позволяющие ощутить, как говорит Гарольд, дух семьи… В этот раз дух попахивал большими неприятностями.
С дедом я виделась не часто, ввиду его ответственной службы и многочисленных потомков, но все наши встречи носили яркий и запоминающийся характер. Человек он, безусловно, обаятельный, всегда жизнерадостный, но строгий, подтянутый, с хорошо уложенными в тугой хвост седыми волосами и так же тщательно накрученными усами.
Вот что нам поведал дед.
Уже как второй лунный месяц у него ноет правая нога и колет левое ребро. Очевидно, не без злого умысла окружающих. Всегда отличаясь отменным здоровьем, к такому нарушению своего самочувствия обычно брутальный дед отнесся с особым трепетом. Опросив всех близких и дальних знакомых на предмет поиска надежной в лечебных делах ведьмы, он самоотверженно отправился в глухой лес, разыскал старуху и позволил ей сотворить с собой всякие бесчинства.
Старая ведьма, конечно, подтвердила (после тщательного осмотра страдающих членов тела деда), что нога болит не просто так, а показывает проблемы по судьбе потомков. И если дед их вовремя не устранит, то рискует огрести еще более неприятные (и даже грандиозно катастрофические!) последствия. Я так и представила, как старуха ощупывает своим костлявым и когтистым пальцем сухую дедовскую конечность, не забывая второй рукой мешать обязательный для ее статуса отвар из мышей и пауков.
Деду же, однако, подобный осмотр понравился, потому-то он резво и с особой тщательностью взялся выполнять
— Имя ведет за собой толпу прошлых! — воскликнула чушь старуха и углубилась в изучение моей судьбы. Кому понравится, когда твою судьбу без твоего ведома прощупывают странные личности? Я почувствовала себя кроликом, над которым ставится эксперимент. Покопавшись в своих древних книгах, посыпав порошки (боюсь представить, из чего сделанные) на мое многострадальное имя и потерев заранее заготовленный (для создания особого антуража) гигантский кристалл, ведьма изрекла еще большую ерунду и очевидность, которую и без нее знали мои родители и все наше окружение до последнего колена — мне пора выйти замуж!
Уж года три как пора!
Открыла, что называется, истину. Знаки, которые образовал рассыпанный порошок и коренья, а также загадочные движения раскрученного кристалла, как рассказал дед, показали Старой Кочерге и имя моего, тьфу ты, то есть ее, нет… в общем, избранника сушеных жаб и вяленых пауков! Пауки и червяки, конечно, не назвали его имя сразу, а лишь указали, что человек этот рода знатного, хоть и живущего довольно уединенной, скрытой от светской роскоши, жизнью. Хвала небесам, то есть червякам, выдохнула я, что жених мой не оказался смотрителем коров на местной ферме или воякой, проводящим всю жизнь в походах. Хотя, как сказать… может быть, вскоре мне придется лишь мечтать стать женой фермера. После того, как я увижу собственного жениха воочию…
Слушая дедовскую речь на торжественном обеде, организованном Гарольдом для всей нашей большой семьи по случаю принятия им столь важного решения о моей судьбе (подозреваю, решения о своей ноющей ноге и колющем боке), я то краснела, то бледнела, покрываясь испариной с ног до головы, хваталась за голову и прикрывала лицо руками, пытаясь сползти вниз и потерять сознание. А еще лучше — безвозвратно испариться. Пока толчки сестры под столом не подсказали мне, что надо выпрямиться, улыбнуться и внимать речи глубокоуважаемого предка, ведя себя подобающе обстановке и благородным манерам, привитым нам с младенчества. Ведь теперь вся наша родня активно принимала участие в моей проблеме нерешенного, то есть, благодаря стараниям деда, уже решенного замужества, которое, безусловно, позволит нашему общему роду вести безбедное и счастливое существование. О моем личном счастье задуматься никто не потрудился.
Корешки подсказали ведьме, что искать моего жениха стоит в Северной части Империи, в лесу, спрятанном за Илийской горной грядой. После чего, мой дед, обнадеженный предстоящими успехами в восстановлении функций телесных членов, ринулся в Крупнейшую Архивную Библиотеку, перерыл все своды и переписи и определил возможных кандидатов на мое сердце (и все остальные важные органы моего щуплого тела), списком из более десяти персон. Представляя деда за всей этой бессмысленной деятельностью, я тяжело вздохнула, жалея не столько себя, сколько его. Это ж надо так расстараться ради следующего приема у Кочерги, не иначе как она деда приворотным зельем опоила! И уж после таких трудов мне вряд ли придется рассчитывать на пощаду, с тяжестью осознала я.
На следующем приеме у колдуньи эта парочка выживших из ума стариканов (простите, но в свете всех событий я никак не могу думать о них по-другому), остановила выбор всего на одном претенденте. Опять же, не без помощи крысиных хвостов и рыбьих глаз. О своем избраннике я узнала совсем немного: имя его Ратмир, и возрастом он старше меня («опытный», — прокомментировала младшая сестра Элина, когда мы позже остались наедине), живет в своем поместье в глухой чаще («тараканьей тьме», — перевела моя подруга Джит), малоконтактен и не замечен на светских мероприятиях («зануда? скряга? урод?» — сыпали предположениями девчонки, а я только закатывала глаза и охала), в порочащих связях тоже замечен не был («темная лошадка и что-то скрывает», — был сделан вывод).