Живой щит
Шрифт:
Осторожно, как будто боясь уронить самого себя, Миша припал на правое колено, пошатнулся и, всхрапнув, как загнанная лошадь, упал на спину. Новая волна крови выплеснулась наружу.
– За что ты его?.. – побелевшими губами прошептал Новиков.
Жоаким пытался преградить ему дорогу. Молитвенно сложив руки лодочкой, негр сбивчиво повторял:
– Командир, не надо убивать… Тебя судить… Командир… Не надо убивать…
Зарезавший Сурова подлец прятался за спиной Жоакима. До него дошло наконец, что он наделал. А вид разъяренного русского офицера обещал
Новиков уложил Жоакима своим коронным приемом – передней подножкой с захватом рукава и отворота и погнался за душегубом. На углу казармы он настиг мерзавца, сбил его с ног, схватил за ворот рубашки и брючный ремень…
– Зверье поганое… Человека зарезать – раз плюнуть? Зверье… Я покажу тебе, тварь… – Голова негра в такт словам офицера ударялась о стену казармы. Новиков держал убийцу на весу, раскачивал его словно бревно и таранил головой душегуба кирпичную кладку. – Сволочь, ты не в джунглях! Запомнил, гад?!
Зимбабвиец в ответ только сипел. В стене уже отчетливо просматривалась выемка от осыпавшейся штукатурки. Пятно крови контрастно выделялось на белом фоне.
– Получи… получи… – в такт приговаривал Новиков, добивая негра.
– Хватит! – Казалось, это слово произнес не человек, а проржавевший механизм. Каждая буковка прозвучала отдельно, словно произнести ее стоило нечеловеческих усилий.
Виктор обернулся и отпустил тело негра на взмахе. Зимбабвиец влип в стену всей плоскостью лица и большей частью груди. Напоследок он тонко взвизгнул и умолк, съежившись на земле.
Жоаким, огромный, словно африканский слон, держал на руках Мишу. Весь в крови, с бледным как смерть лицом, Суров походил на марионетку с оборванными нитями. Он покоился на мощных, похожих на корни могучего дерева руках Жоакима.
Такими в японском театре изображали призраков смерти, напоминающих людям о бренности всего земного и неизбежности страданий, – белыми, окровавленными, с заторможенными движениями и горящими как уголья глазами. Мишины глаза оставались единственной частью тела, из которой еще не ушла жизнь.
– Не пачкайся о дерьмо! – выдохнул Суров вместе с пузырьками розовой пены.
– В санчасть его… Машину готовьте в госпиталь! – кричал Новиков…
Как и можно было ожидать, расследовать инцидент приехала высокая комиссия. Военная прокуратура, Главное разведывательное управление, Генеральный штаб прислали своих представителей.
Дознаватель – капитан окружной прокуратуры – чуть не потерял дар речи, увидав целый взвод генералов и полковников, не считая свиты сопровождения. Военные атташе африканских стран требовали найти и наказать виновных. При этом они осыпали друг друга взаимными упреками.
Полковник Банников прилетел спецрейсом раньше всех. Сойдя с лесенки «Ми-8», доставившего его из Одессы, он не дослушал рапорта Пирогова, сдвинул набекрень фуражку и сквозь зубы процедил:
– Вот суки… Зону из спеццентра устроили…
Вечером полковник собрал офицеров-инструкторов и разрывал свою луженую глотку:
– Родина отдает
– Быки-производители бывают элитными… – вполголоса, но так, чтобы все слышали, сказал подполковник Пирогов, сидевший в первом ряду. Он не переваривал Банникова за карьеризм, фанфаронство и подлость.
Подполковник направился к трибуне строевым шагом, одернул китель.
– Прежде чем устраивать разнос, товарищ полковник, разберитесь у себя в столице! – резко чеканил Пирогов. – Какой кретин определил в наш центр этнически несовместимые группы?! Или в компьютерах отсутствуют списки личного состава?
– Зарываетесь, Пирогов! Много на себя берете! – грубо оборвал начальника центра Банников.
– В самый раз! – Старого служаку смутить командирским басом было невозможно. Он и сам мог зареветь как зубр. – Центр осуществляет боевую подготовку. Политические, этнические нюансы нас не касаются. Из-за тупости московских…
– Выбирайте выражения… – нахохлился Банников. Его провисшие щеки дернулись, словно подтаявший холодец.
– Мы имеем два трупа, – продолжал Пирогов, не обращая на полковника никакого внимания. – Переводчика Михаила Сурова и гражданина Зимбабве курсанта Фредерика Морланда. Сурова я знал по работе в Африке. Умница, одаренный переводчик, отзывчивый, честный человек. Офицер погиб не в бою, а в драке! Такого центр не видел со времени основания! Виновников происшедшего надо искать в Москве среди некомпетентных офицеров, занимавшихся подбором кадров!
– Не твоего ума дело, подполковник. – Банников покраснел как рак. – Критиковать вышестоящие инстанции ты не имеешь права.
– Попрошу на «вы»!.. – рыкнул Пирогов и с размаху стукнул по трибуне кулаком. – Атмосфера в центре напряжена. Курсанты открыто выражают свое недовольство двойными стандартами нашей внешней политики, говорят о поставках оружия противоборствующим сторонам одновременно, о скрытом, особой формы советском расизме… А тут еще эта треклятая драка. Кто даст гарантию, что подобное не повторится? Что камбоджийцы не сцепятся с вьетнамцами, не станут резать друг друга эфиопы!.. Мы достаточно потеряли у них офицеров. Не хватало еще, чтобы они убивали наших парней дома…
За телом Сурова приехали родители: почерневшая от горя мать и отец – немощный старик с трясущейся головой.
– Как же мы без Миши?.. – будто заведенный нашептывал старик, утирая слезы в уголках подслеповато прищуренных глаз.
Гроб погрузили на «ГАЗ-66», который довез скорбную ношу до Одессы. Банников приказал никаких проводов, траурных митингов не устраивать. Быстро отправить тело и готовиться к прибытию высокопоставленной комиссии.
Африканца забирали представители посольства. Они подкатили на черной «Волге», арендованной в похоронном бюро Одессы, переложили тело из стандартного гроба в выполненный по заказу, прикрыли его национальным флагом и с подобающими воинскими почестями проводили до трюма сухогруза, отправлявшегося к берегам Восточной Африки.