Живой товар
Шрифт:
Была в её теперешнем существовании и одна хорошая черта — правда, только одна. Если когда-нибудь домой удастся приехать, то теперь объясниться с кем угодно сможет, почти на любом языке, уж на любом европейском — это точно.
Кроме обязательного здесь английского смогла, хоть и не совсем свободно, французский выучить, и немецкий… Особенно хорошо теперь она знала испанский — в соседней комнате жила Кончита, хорошая девочка. Разговорились в первый же вечер, когда Конни, так её здесь звали, только появилась. А за последние пару месяцев здорово подружились. Конни у себя дома
Это Конни объяснила, что на базаре многие лавки имеют второй выход на соседнюю улицу. Вот только понадобилось много времени, чтобы такой магазинчик отыскать и с хозяйкой познакомиться. Деньги, как и положено, свое дело сделали, но все равно было бы трудно объяснить, зачем она так часто заходит в лавку почти у самых медных рядов, если бы не её любовь, причем совершенно подлинная, ко всяким безделушкам. Да она там могла бы торчать часами, рассматривая и перебирая статуэтки, бусы, какие-то кувшинчики и крохотные сосудики, в которые и налить-то ничего невозможно. Фаянс, керамика, медь, серебро… Просто глаза разбегаются. Стоит гроши, но такое все… живописное.
И как-то удача ей улыбнулась: вот так, как и сегодня, стояла она тогда возле прилавка, на ломаном языке объясняясь с хозяйкой, старухой Неджмие, как вдруг щеку погладило движение воздуха — сквознячок откуда-то потянул. Ну, слово за слово — короче, она дозналась, что сзади есть ещё одна дверь, на другую улицу…
Еще несколько встреч и некоторая сумма понадобились, чтобы узнать, когда ожидается новый товар. И вот, о чудо, оказалось, что через неделю сюда привезут не только побрякушки, но и кое-что из одежды — импортной, из Штатов, Японии и даже, может, Франции.
Ахмед уже привык, что в этой лавке она проводит довольно много времени, поэтому спокойно остался снаружи, покуривая свою неизменную трубочку.
Там же снаружи остались и шумные ряды восточного базара. Галдеж тут страшный, куда там Вознесенскому рынку. Плюс — дома такого не услышишь — из рядов медников и мастеров по серебру доносится перестук и звон — интересно, можно часами смотреть, как сидит он, работает что называется «на коленке» и из-под молоточка рождается какой-то небывалый ещё узкогорлый кувшин кумган по-местному — или там широкое плоское блюдо.
И ещё плотная входная занавеска чуть приглушила запахи базара сокрушительная просто смесь, особенно по жаре, под безжалостным восточным солнцем. Но здесь, в полумраке, царил только один запах — странная смесь сандала, старого дерева, пыли и затхлости, как в бабушкином сундуке.
Ну, положим, никакого бабушкиного сундука она в жизни не видела, так, вычитала в какой-то книжке, все ей представлялось, что это и есть запах далеких стран, все тянуло на сказку и романтику… Мама всегда бурчала, что романтика сейчас не в моде и до добра не доведет… Ну, может сейчас эта базарная романтика поможет ей жизнь выправить…
Увидев знакомое лицо под откинутым покрывалом, старуха жестом позвала её в дальний угол, где высоко на плечиках висели разные наряды. Даже в полумраке рябило
Но сейчас ей понадобилось всего несколько секунд, чтобы сменить наряд — теперь под ним можно было спрятать и сумку со всякими нужными мелочами.
Хозяйка только молча кивнула в ответ — в прошлое посещение Ирэн запиской попросила её кое о чем. Никто бы просьбу и не подумал исполнять, если бы солидная купюра не подтверждала слова. Вот сейчас старуха и показала пальцем на вторые двери — мол, такси уже ждет…
Пора… Ирэн неслышно прошла к выходу, махнув рукой на прощание. Хозяйка кивнула в ответ, девушке показалось, что блеснула слеза. Но взревел мотор, машина рванула и улочки начали мелькать все быстрее и быстрее.
Богатая и изысканная накидка молчаливой пассажирки убедила водителя в платежеспособности. Ну а то, что конечный пункт поездки был написан на бумажке, его ничуть не удивило, — может, она простужена и не говорит, а сипит, а может не хочет, чтобы её голос слышали, ханум вроде не из простых…
Кривые и короткие улочки старой части города исчезали, вскоре разбитый «форд» выехал на современную магистраль. Еще две минуты — и машина, скрипнув тормозами, остановилась возле трехэтажного здания европейского типа со знакомой символикой на табличке перед входом.
Посольство… Теперь можно и дух перевести. А то ведь даже в заднее стекло посмотреть боялась — все погоня чудилась, да так реально, как будто сидишь в кино и видишь все происходящее на экране.
Но все-таки расслабляться нельзя. Обманутый Ахмед может появиться в любую минуту — надо спешить.
Толстый полицейский сохранял полную невозмутимость все время, пока она говорила. Казалось, что слова до него просто не долетают, — так неподвижен он был. Но стоило показать ему ещё одну солидную купюру, кстати, предпоследнюю в кошельке у Ирэн, как он сразу ожил и даже галантно придержал дверь, пока она входила в вестибюль.
Прохлада большого холла отрезвила Ирэн. Только сейчас она стала понимать, что, появившись здесь, возможно, ничего и не добьется… Но попытаться надо было обязательно.
После уличной жары кондиционированная прохлада показалась просто пронизывающей. Она начала дрожать… И долго ещё не могла прийти в себя только сейчас стало по-настоящему страшно, все самое трудное ещё впереди. И путь домой сейчас казался таким неблизким, ещё дальше, чем неделю назад, когда она уже все продумала.
Ее мысли прервал звук шагов — кто-то спускался по лестнице. Ирэн не пошевелилась, только подняла голову. И встретилась взглядом с другим человеком. Чуть ли не первый раз за год на неё смотрели не маслено-черные, а светлые — серо-зеленые — глаза.