Живой товар
Шрифт:
— Занеси.
Как всегда по пятницам, вместе с корреспонденцией, пришедшей в фирму, она принесла кипу газет, которые продавались с утра на лотках. Расходы небольшие, а руку на пульсе родного города держать надо, считал Манохин.
Сверху, как обычно, секретарь положила серьезные издания — «Бизнес-информ», «Курьер», «Телескоп», потом региональные, а потом уже все остальные — все эти «Знакомства», «Бумс!» и прочие «Зебры». Он любил бегло ознакомиться с городскими сплетнями еще до того, как за дело возьмутся аналитики.
О социализме Евгений Борисович не жалел, но и мысль его не была пустой игрой ума. Анализируй чужие ошибки — меньше будет своих.
Манохин просматривал газеты, покуривал и слегка успокаивался. Пока еще ничего ужасного не произошло. Оставалось только предотвратить появление этого ужасного в будущем. А это было ему вполне по силам. Ему многое было по силам.
Часы пробили одиннадцать. Манохин взял в руки скандальную «Зебру». Уже через несколько секунд руки его потянулись за отложенными было сигаретами. Пальцы дрожали.
Кто проболтался?!
Ответ пришел сразу же, простой и очевидный: ведь мамаша проданной девицы обещала устроить фирме веселую жизнь. Недооценили — это урок на будущее. Урок надо извлечь, но лить слезы над пролитым молоком — что толку? Вред уже причинен, и сейчас важно не дать скандалу разрастись. Найти журналиста и убедить его не продолжать публикации. Заткнуть любым способом — от самого благородного до самого решительного.
Это работа для Кононенко. Пусть лично займется, пока нет ничего горящего.
Директор еще раз прочитал репортаж, внимательнее. Отметил, что не названо ни одно имя, нет и названия фирмы. Только: «одна известная компания», «всесильный директор»… А дальше — смачные детали из жизни восточного борделя. Подпись — А. Непомилуев. Что ж не Беспощадный? Щенок ты, Непомилуев, все из пальца высосал, много ты знаешь о борделях!.. А главное — ничего сверх того, что известно мамаше. Уже хорошо.
Манохин чуть повеселел — знать этот малый ничего не знает, да и глуповат, похоже, может, и обойдется малой кровью…
Ровно в половине двенадцатого дверь в кабинет раскрылась и вошел Кононенко — отмытый, в безукоризненном костюме. Только глаза, красные, воспаленные, выдавали усталость. Молча остановился, дожидаясь, пока заговорит босс.
— Садись. Читай.
И он протянул через стол газету.
Мюллер читал очень медленно и очень внимательно. По привычке ничего не записывал, полагаясь только на память.
Дочитал, отдал газету, откинулся на спинку кресла.
— Я должен убедить журналиста бросить эту историю?
— И поубедительнее убедить. Получше, чем багаж
По лицу Кононенко генеральный понял, что говорить этого не следовало. Ладно, злее будет… Не до церемоний сейчас — должен понять как надо.
— Денег не жалей. Узнай, откуда взял информацию, что ему известно сверх того, что в статье, где собирается добывать новые сведения. И отговори. Делай что хочешь, но газета с продолжением выйти не должна. Можешь весь тираж украсть, можешь вывезти из города всю типографскую краску или всю бумагу…
Очень хотелось Мюллеру спросить, зачем такие сложности — краска, бумага… Ведь существуют куда более простые и действенные способы. Но решил промолчать, знал хорошо своего шефа: осторожен, никогда словечка опасного не скажет. Впрочем, главное уже сказано: делай что хочешь. И сделаю.
Но директор еще не закончил выдавать ЦУ, как оказалось. Только теперь они касались уже не будущей, а проведенной операции.
— Вчера ты все сделал как надо. У нас Коля с Витей еще числятся в командировке?
Мюллер кивнул.
— Вот и пусть числятся до понедельника. Потом вызовешь ко мне их жен, я опишу, как самоотверженно они сражались за наши тайны, как героически погибли. Тела найдем. Хоронить будем в закрытых гробах.
Кононенко решительно покачал головой:
— Нельзя.
И выложил свои соображения.
Манохин выслушал, кивнул, задумался. Главных своих помощников он всегда слушал внимательно. Масштаб мышления у них, конечно, не тот, но круг проблем уже, а потому и обдумать они их могут глубже. Наконец сказал:
— Есть логика. Ладно, я еще подумаю и решу, деталями займусь сам. А у тебя сейчас главное — газета.
Мюллер еще раз кивнул. Манохин не дурак, гонор ему глаза не застит. Решит правильно.
Поднялся и вышел.
— Оксана, помогите-ка мне женским голосом.
С начальством Кононенко обходился минимумом слов, с подчиненными же, особенно с женщинами, мог и пошутить, хотя тоже немногословно.
— Женским — с удовольствием!
Хорошую личную секретаршу Манохин нашел. И привлекательное лицо фирмы достойно представляет, и за лицом этим у нее побольше, чем у других: работает расторопно, в чужие дела носа не сует, лишних вопросов не задает и сама слова лишнего не скажет — проверял.
— Вот газетка. Надо узнать, где находится их редакция, а то тут адреса нет.
Единственный указанный в выходных данных телефон оказался контактным.
— Алло, добрый день! Это одиннадцать — двадцать три — пятнадцать? Мне нужен главный редактор… А, контактный… Да понимаете, я из фирмы «Лаванда». Мы хотели разместить у вас рекламу… Подойти?.. Хорошо, диктуйте адрес…
Фирменная французская ручка побежала по листку бумаги.
— Это что, квартира?.. А, понимаю, в аварийном… Еще две редакции?.. Вот удачно как! Спасибо вам огромное. До свидания!